Убийство в Оптиной пустыни

«Полный православный богословский энциклопедический словарь»

Полный православный богословский энциклопедический словарь

Глаза разбегались от неведомых терминов и названий.

«Монашество…»

Что это такое?

Читал дальше: «Ослабление строгости христианской жизни…» Хм, а что такое «христианская жизнь»? Туго у тебя с этим. Поискал в словаре «Христианская жизнь», но не нашел. Зато нашел: «Христиане — последователи Христова учения». Что мог сказать? По сути ничего. Вернулся к «монашеству» и читал дальше: «…вступление в церковь таких язычников, которые и в христианстве заботились только о мирских интересах, побуждало ревнителей благочестия уходить из городов и селений в пустыни, чтобы там, вдали от мирских волнений, проводить жизнь в подвигах самоотречения, молитв и размышлениях о Боге…»

Во!

Уходить, бежать…

Мортынову часто хотелось бежать хоть на край света от мирских ужасов, которые переполняли его жизнь. И душили…

«Вот и оказался я в Оптиной пустыни, — подумал Мортынов. — Только по трагическому поводу… Но особенному… Когда на ревнителей благочестия совершено нападение…»

Он приехал не совершать подвиг, молиться, размышлять о Боге, а защитить обитель.

Читал текст, о существовании которого не догадывался… «…Антоний Великий… продал свое имение, деньги раздал бедным, сам удалился к… старцу-отшельнику… Стремясь к совершенному уединению… скоро оставил старца и поселился… в развалинах старой крепости… Двадцать лет прожил в совершенном уединении, подвизаясь в посте и молитве и подвергая себя всевозможным лишениям…»

Амвросий Оптинский

Его передернуло: разве он сможет оставить свою квартиру в Калуге, семью, детей…

«…принял на себя обязанности руководителя в отшельнической жизни и вокруг него образовалось… общество… учеников… Антоний удалился… в пустыню и поселился в горной пещере… народ нашел его… люди всех сословий… приходили к нему… чтобы получить от него совет, утешение или исцеление… скончался в 356 г. (105 л. от роду) …»

Мортынов читал, забывался…

В голове кипели мысли об отличной, от просто трудовой, просто заводской, просто фабричной, просто следовательской, колготной, за кусок хлеба, может, и с получением удовольствий и наслаждений, выхолощенной, пустяшной жизни. Без чего-то важного. Не говоря уже о великом…

Мысли подхлестывал ставший привычным перезвон колоколов.

«Амвросий, — нашел имя в словаре, — …старец… Введенской Оптиной пусыни… по окончании тамбовской духовной семинарии был учителем оной. На 27-м году своей жизни тайно ушел в Оптину пустынь, оттуда написал тамбовскому преосвященнику о своем желании остаться там навсегда… В 1860 году избран старцем (руководителем совести)… Отличался особенною опытностью, широтою взгляда, кротостью и незлобием. К нему стекался народ со всей России…»

Старец…

Раскрыл книгу про Амвросия.

Читал. По привычке залез в карман, достал оттуда пачку сигарет, вытащил одну сигаретку и только сжал губами, как наткнулся на письмо Амвросия Оптинского:

«Советы от табакокурения… Пишете, что вы не можете оставить табак курить… Невозможное от человек возможно при помощи Божией, только стоит твердо решиться оставить, сознавая от него вред для души и тела… Советую вам употребить против этой страсти духовное врачевство: подробно исповедуйтесь во всех грехах, с семи лет и за всю жизнь, и причаститесь Святых Тайн, и читайте ежедневно, стоя, Евангелие, по главе и более…», и рука сама выдернула сигарету из губ и засунула назад в пачку. И сжала пачку, превратив в комок.

А ты причащался Святых Тайн?

Нет…

Евангелие у тебя есть?

Нет…

Нехристь…

Наткнулся на фразу Амвросия:

«Мы должны жить так, как колесо вертится — чуть одной точкой касаться земли, а остальным стремиться вверх».

И представился монах, который бежит по обители, словно на носочках.

— Так бегает по монастырю игумен Мелхиседек…

Мортынов находился в отрешенном состоянии, пока его не вернул на «землю» Сенищев:

— Привет, ты уже здесь?

— Как видишь… Хочу в монастырскую жизнь вникнуть… Вот накупил… Хочешь, выбирай любую. — Посмотрел на стопочку книг.

— Не надо, мне Уголовного кодекса хватает. — Сенищев провел рукой себе по горлу. — А чего тут вникать, монастырь… Пионерский отряд помнишь?

— Помню…

— Вот это тоже отряд…

— Если бы….

— Ладно, вот протокол допроса… — Сенищев положил на стол рядом со смятой пачкой. — А я пошел: два брата Трофима с мамашей приехали…

— Какого еще Трофима? — не сразу пришел в себя Мортынов.

— Убитого инока…

— А, да. Одного-то мне оставь на закуску…

— Хорошо, но только, чур, я допрашиваю и сваливаю…

— Куда?

— В Калугу… Должен же я в ванной помыться… Пивка попить…

«Из этого монах не получится. Не может отказаться от простых удовольствий», — подумал Мортынов о Сенищеве и сказал:

— Ну прям запахался… Ладно. Допросишь и езжай…

Коллега скрылся.

Мортынов снова погрузился в жизнеописание.

9. «Бежал… легко и красиво. Как будто бегун, поднимая высоко коленки»