Убийство в Тамбовском экспрессе

Консьержки в подъезде не было и быть не могло — негде ей разместиться. На предложение двух наших бывших собеседниц войти в лифт мы ответили мягким отказом, заявив, что нам не по пути. Как только по ту сторону двери улучшится настроение собачников, тихо уйдем своей дорогой. Лифтовая кабина с противным скрежетом поехала наверх.

— Мы упустили возможность уточнить, к кому сегодня приезжали милиция и «скорая», — заявила Наташка таким тоном, будто в этом виновата одна я. — Будем надеяться, что только к свихнувшемуся игроку. Может, воспользуемся случаем и попробуем примерить ключи к замку прутковской квартиры? Совершенно случайно их прихватила, вместо своих. Мешают в кармане, как не родные. Жаль, не успели определить окна, чтобы проверить их на затемнение.

— Двадцатая квартира на третьем этаже, света нет, — сухо доложила я, и подруга восхищенно цокнула, удивляясь моей проницательности.

— Ничего сверхественного, — пожала я плечами. — Дом типовой, подъезд один, по четыре квартиры с каждой стороны, восемь квартир на этаж. Окна двадцатой выходят на нас… В смысле, на бультерьеров. Короче, окна расположены с фасада. Я это еще в первый раз определила. Без бультерьеров. А то, что в них света нет, отметила уже машинально. Но, честно говоря, у меня нет желания возиться с проверкой ключей.

— Так и не возись. Я уже давно и, заметь, безропотно выполняю всю грязную работу. Ты прекрасно знаешь мою любовь к порядку. Как хочешь, можешь не ходить и спокойно ждать, когда меня задержат за… Ой, кто-то на лифте спускается!

Не раздумывая, мы бегом вознеслись на третий этаж, нырнули в плохо освещенный коридор и, тяжело дыша, остановились у металлической двери двадцатой квартиры. Немного постояли, приходя в себя и стараясь уловить возможные звуки внутри. Было тихо, как летом перед грозой. Темный глазок казался зловещим. Не снимая перчаток, я легонько потянула дверь на себя. Она оказала достойное сопротивление, и это радовало. Наташкин звонок в квартиру прозвенел глухо и отрешенно, рождая иллюзию пустоты и обреченности. Меня даже передернуло от этой жалобной трели, а потому я не дала подруге продублировать звонок, продемонстрировав кулак в перчатке. В знак понимания она сразу подняла обе руки, но не преминула покрутить пальцем у виска.

Дверь подруга открыла мастерски — бесшумно. И первой шагнула через порог. Этот шаг был тут же отмечен музыкальным взрывом — в квартире напротив врубили на полную громкость музыку. От неожиданности я буквально прыгнула следом за Наташкой, захлопнув за собой дверь.

— Сбрендила?! — со злостью прошипела подруга и тут же пожаловалась, что не может найти выключатель. — Не надо хватать меня за руку, мешаешь! Сама найду, с младенчества человек самостоятельный.

Я так и замерла у порога, подпирая дверь, ибо свои руки не распускала — как были, так и остались при мне.

— Ириша, это не ты… Какого черта?! Кто это?! — нервно взвизгнула подруга и смолкла.

— Это… «Выключатель», — еле слышно пролепетала я и села на пол.

4

Человек был в маске, мы с Наташкой в какой-то мере тоже. Разница в том, что у него она была простая, тканевая, у нас — без подсобных материалов, сложносочиненная, состоящая из многих чувств, хаотично отразившихся на лицах. Главенствовало чувство ужаса. Оставалось надеяться, что при взгляде на нас, мужик сам спятит от страха. Я бы на его месте спятила уже в тот момент, когда он осветил фонариком Наташкину физиономию. Моя была не хуже и только усовершенствовала бы его состояние. Не спятил! Может, оттого что наши глаза были совершенно невыразительными — спасаясь от прямого луча света, мы обе инстинктивно зажмурились. А в них как раз основная часть нашего ужаса и выражалась. И все это под развеселую музыку.

— Пикните, заткнетесь начисто, — зловещим шепотом и не совсем правильно пообещал мужик (буква «ч» прозвучала, как «с»). И этой угрозой зародил в наших душах надежду на выживание. Главное, не открывать рот. Высветив короткой вспышкой фонарика два стула, он сдвинул их вместе и приказал нам сесть. В полной темноте, держась за руки, мы послушно выполнили приказ. При этом Наташка исхитрилась передать мне ключи от квартиры, а я, порадовавшись ее сообразительности, умудрилась сунуть их себе в сапог. Они тоже не пикнули. Мы прекрасно понимали, каким будет если не первый, то следующий вопрос.

«Выключатель» не смог отказать себе в удовольствии при свете фонаря еще раз на пару секунд полюбоваться нашими зажмуренными физиономиями. Хмыкнув, прошипел: «Кто, зачем, откуда ключи?» Мы стойко молчали, не ответили даже на вопрос, не прочистить ли нам уши, а в следующий момент я ощутила на своем плече болезненную хватку его цепких пальцев и вскрикнула, пожалев, что не нарядилась в дубленку.

— Вот сволочь! — вырвалось у подруги. — Изверг! Сам же пообещал заткнуть нас, если только пикнем, а теперь намеренно провоцирует на словесные откровения. Не трогай женщину, у нее в экстремальных ситуациях челюсти сводит. На дурном примере знакомого бультерьера воспитана. Вцепится, не оторвешь. Она таким образом себе и мужа приобрела.