Читаем Убийство в «Восточном экспрессе» (Murder on the Orient Express) полностью

Poirot rose, uttered excuses to the Swedish lady and followed the man out of the dining-car.Пуаро встал, принес свои извинения шведке и вышел вслед за проводником.
It was not his own conductor, but a big fair man.Это был не их, а другой проводник - высокий, крупный блондин.
He followed his guide down the corridor of his own carriage and along the corridor of the next one.Миновав вагон Пуаро, они пошли в соседний вагон.
The man tapped at a door, then stood aside to let Poirot enter.Постучавшись в купе, проводник пропустил Пуаро вперед.
The compartment was not M. Bouc's own. It was a second-class one - chosen presumably because of its slightly larger size.Они оказались не в купе мсье Бука, а в купе второго класса, выбранном, по-видимому, из-за его большого размера.
It certainly gave the impression of being crowded.Однако несмотря на это, оно было битком набито.
M. Bouc himself was sitting on the small seat in the opposite corner.В самом углу восседал на скамеечке мсье Бук.
In the corner next the window, facing him, was a small dark man looking out at the snow.В другом углу, возле окна, созерцал сугробы коренастый брюнет.
Standing up and quite preventing Poirot from advancing any farther were a big man in blue uniform (the chef de train) and his own Wagon Lit conductor.В проходе, мешая пройти Пуаро, стояли рослый мужчина в синей форме (начальник поезда) и проводник спального вагона Стамбул - Кале.
"Ah! my good friend," cried M. Bouc. "Come in. We have need of you."- Мой дорогой друг, наконец-то! - воскликнул мсье Бук. - Входите, вы нам очень нужны.
The little man in the window shifted along the seat, and Poirot squeezed past: the other two men and sat down facing his friend.Человек у окна подвинулся. Протиснувшись, Пуаро сел напротив своего друга.
The expression on M. Bouc's face gave him, as he would have expressed it, furiously to think.На лице мсье Бука было написано смятение.
It was clear that something out of the common had happened.Несомненно, произошло нечто чрезвычайное.
"What has occurred?" he asked.- Что случилось? - спросил Пуаро.
"You may well ask that.- И вы еще спрашиваете!
First this snow - this stoppage.Сначала заносы и вынужденная остановка.
And now-"А теперь еще и это!..
He paused - and a sort of strangled gasp came from the Wagon Lit conductor.Г олос мсье Бука прервался, а у проводника спального вагона вырвался сдавленный вздох.
"And now what?"- Что - и это?
"And now a passenger lies dead in his berth -stabbed."- А то, что в одном из купе лежит мертвый пассажир - его закололи.
M. Bouc spoke with a kind of calm desperation.В спокойном голосе мсье Бука сквозило отчаяние.
"A passenger?- Пассажир?
Which passenger?"Какой пассажир?
"An American.- Американец.
Перейти на страницу:

Все книги серии Эркюль Пуаро

Чертежи подводной лодки
Чертежи подводной лодки

Пуаро срочно вызвали нарочным курьером в дом лорда Эллоуэя, главы Министерства обороны и потенциального премьер-министра. Он направляется туда вместе с Гастингсом. Его представляют адмиралу сэру Гарри Уэрдэйлу, начальнику штаба ВМС, который гостит у Эллоуэя вместе с женой и сыном, Леонардом. Причиной вызова стала пропажа секретных чертежей новой подводной лодки. Кража произошла тремя часами ранее. Факты таковы: дамы, а именно миссис Конрой и леди Уэрдэйл, отправились спать в десять вечера. Так же поступил и Леонард. Лорд Эллоуэй попросил своего секретаря, мистера Фицроя, положить различные бумаги, над которыми они с адмиралом собирались поработать, на стол, пока они прогуляются по террасе. С террасы лорд Эллоуэй заметил тень, метнувшуюся от балкона к кабинету. Войдя в кабинет, они обнаружили, что бумаги, переложенные Фицроем из сейфа на стол в кабинете, исчезли. Фицрой отвлёкся на визг одной из горничных в коридоре, которая утверждала, будто видела привидение. В этот момент, по всей видимости, чертежи и были украдены.

Агата Кристи

Классический детектив

Похожие книги

Агония и возрождение романтизма
Агония и возрождение романтизма

Романтизм в русской литературе, вопреки тезисам школьной программы, – явление, которое вовсе не исчерпывается художественными опытами начала XIX века. Михаил Вайскопф – израильский славист и автор исследования «Влюбленный демиург», послужившего итоговым стимулом для этой книги, – видит в романтике непреходящую основу русской культуры, ее гибельный и вместе с тем живительный метафизический опыт. Его новая книга охватывает столетний период с конца романтического золотого века в 1840-х до 1940-х годов, когда катастрофы XX века оборвали жизни и литературные судьбы последних русских романтиков в широком диапазоне от Булгакова до Мандельштама. Первая часть работы сфокусирована на анализе литературной ситуации первой половины XIX столетия, вторая посвящена творчеству Афанасия Фета, третья изучает различные модификации романтизма в предсоветские и советские годы, а четвертая предлагает по-новому посмотреть на довоенное творчество Владимира Набокова. Приложением к книге служит «Пропащая грамота» – семь небольших рассказов и стилизаций, написанных автором.

Михаил Яковлевич Вайскопф

Языкознание, иностранные языки