Убийство в заброшенном подземелье

— И чего ему нужно? — поинтересовался Ник.

Вопрос был риторический, и Скай молча развел руками. Что творится в голове у студента, он не представлял, да и представлять не особо хотел. Сейчас волшебника интересовал только художник-убийца, Ниар никак не мог им быть: тринадцать лет назад он еще под стол пешком ходил.

Глава 16

Академия Искусств занимала большущее здание в Старом городе. Причем строилось оно по распоряжению короля Лусиуса Третьего именно для Академии. Приглашающе улыбались с фасада барельефы, изображающие древних богинь искусства, вооруженных кто пером, кто кистью, кто циркулем. Внутри были просторные аудитории и широкие коридоры, квартиры для почетных профессоров, выставочные залы. Поначалу на верхних этажах располагались и спальни для учеников, но сейчас студентов стало слишком много, и пришлось переселить их в другие места. В одной из таких бывших спален расположилась и мастерская господина Леонтинуса.

Скай ожидал увидеть огромный зал, залитый светом из большущих окон. Но на деле помещение оказалось небольшим. Пахло масляной краской, скипидаром и потом. Окна были занавешены плотной черной тканью, а небольшой подиум у стены освещался здоровенным волшебным светильником. Со столиков в углах строго взирали белые гипсовые головы. Стояли шесть мольбертов, но студентов в комнате было всего трое — два парня и девушка. Видимо, погода и впрямь не распугала только самых ярых любителей искусства. На подиуме дородный мужчина что-то втолковывал обнаженной натурщице. Наконец девушка уселась так, что это устроило мастера. Он повернулся, окинул взором учеников и остановился на волшебнике и его помощнике. Радости он явно не испытал, но вежливо скорчил что-то вроде улыбки.

— Это о вас говорила Кэссия? — уточнил мастер Леонтинус безо всяких приветствий.

— Да, — кивнул волшебник.

— Садитесь вон там, — мастер указал на стулья у стены. — И соблюдайте тишину. В перерыве сможете задать вопросы.

Урок начался. Мастер сам не рисовал. Он расхаживал между мольбертами учеников, что-то поправлял, подсказывал, тыкал тоненькой указкой, ругался… От запахов и обилия незнакомых слов у Ская уже спустя полсвечки разболелась голова.

Одно он понял совершенно точно: правоту Кэссии, когда та утверждала, что живопись совсем не в его характере. Художники явно работали над своими картинами не первый день, но невнятные пятна на их холстах все еще совсем не напоминали портрет, да и в конце урока картины, на взгляд волшебника, были все так же далеки от результата. Теперь ему в полной мере стало ясно, что имел в виду Рисс, утверждая, что если выпустить из найденных в подземелье картин призраков, опознать по ним жертв уже не удастся. Сколько же дней понадобится, чтобы вот эти мазки и смутные очертания стали хотя бы похожи на человека? И сколько мастерства нужно, чтобы портрет стал узнаваемым?

На первый вопрос ему в перерыве ответил сам мастер. На портрет могло уйти три-четыре десятка свечек. Конечно же, не подряд — слои должны просыхать. На второй вопрос мастер только загадочно улыбнулся.

— Послушайте, мастер Леонтинус! — осенило Ника, когда урок закончился. — А ведь все эти краски — они особенные, правда? Такие не купить в обычной лавке, где торгуют краской для оконных рам?

Мастер смеялся так, что, казалось, сейчас попадают мольберты. Потом утер рукавом слезы и долго рассказывал невежде о пигментах, замесах и секретных компонентах древних мастеров, и о том, что краска должна особым образом ложиться и не менять цвет со временем. Конечно же, художественные краски очень дороги и продаются только в специальных лавках.

Пока мастер рассказывал, студенты и натурщица успели уйти, но Скай об этом не сожалел. Краски, которые можно купить только в нескольких лавках в городе, — это важная нить, которая может привести к убийце. Еще волшебник разузнал о рамах, подрамниках и холстах, о том, из чего делают кисточки. Расспросил, не было ли у мастера учеников-волшебников — на всякий случай. Поинтересовался, кто еще учит живописи в Лареже.

— Молодые люди, а все-таки что вы здесь ищете? — строго спросил наконец мастер Леонтинус. — Вы же точно не живописи обучаться хотите.

— Почему же? — не сдавался Скай. — Я, может, портрет прекрасной девушки хочу написать.

— До урока я бы вам поверил. Ко мне порой приходят влюбленные юноши, возжелавшие впечатлить красавицу, — усмехнулся мастер. — Но я же вижу: вы вообще не смотрели, как другие работают. На мольберты даже толком не взглянули. На натурщицу — и то не пялились.

Скай упрямо уставился на ближайшую картину: мол, вот же, смотрю! Потом перевел взгляд на другую — и не удержался от следующего вопроса:

— А почему они настолько разные?

— Что? — опешил мастер Леонтинус.

— Ну, эти парни рисовали одну и ту же девушку примерно одними и теми же красками, почти с одного и того же места, но получается-то совсем по-разному. Если я нарисую карандашом этот светильник, и Ник нарисует этот же светильник в таком же ракурсе таким же карандашом — они будут очень похожи. А эти картины — они все совершенно разные!