Убийца яутжа (СИ)

Только один из них выживет, но не факт, что этим одним будет Киан’дэ. Даже если он убьет охотника, его пристрелят другие хищники, он знает это. Для них он — не охотник чести и не воин. Никто не гарантировал сохранить ему жизнь после победы, так что фактически, он понимал, что дерется в последний раз. Хотя охотник и пообещал сохранить ему жизнь — если он будет убит, то уже не проконтролирует действия своих воинов.

Киан’дэ взмахнул серпами над головой охотника, однако тот ловко поднырнул под оружие, скользнул вбок и сделал короткий укол лезвием, ранив Киан’дэ в бедро. Ранение было легким, но все же очень обидным. К тому же, заныла рана в боку.

Не издав ни слова и концентрируясь на самом бое, а не на гарантированном поражении, независимо от того, победит он или нет, Киан’дэ ушел от ряда ударов, ловко делая боковое сальто и ощериваясь под своей маской.

Хищники дрались не на жизнь, а на смерть, оба — лёгкие, куда легче и быстрее многих своих собратьев, стремительные и смертельно опасные.

Схватка между ними была удивительно похожа на заранее отлаженный танец, пляску смерти, немой диалог, где вместо слов — жестокие удары клинка о клинок. Хотя, сталкивалось их оружие нечасто: все больше хищники сражались врукопашную или уворачивались, приноравливаясь к темпу друг друга. Под их ногами песок взлетал вверх, окутывая обоих бежевым облаком.

Охотник отвёл руку с клинком назад, остановившись на секунду и просчитывая следующий шаг Киан’дэ, а затем пошёл в лобовую атаку. Киан’дэ скользнул по песку, припал на колено и глубоко вонзил один из серпов в голень Охотника, в то время как тот опоздал лишь на секунду, разрезав воздух мечами над головой Киан’дэ.

Убийца отскочил, сжимая в руках свое оружие, одно — в крови своего врага. Охотник оскалился, неожиданно стремительно атакуя. Один удар — сверху, размашистый и быстрый. Второй… Киан’дэ смертельно устал и выдохся, но продолжал защищаться, отражая напор молодого воина, пока тот не выбил один хатигани из его рук.

Кулак Охотника взметнулся к маске Киан’дэ, но тот ловко увернулся, отскакивая в сторону, и лидер яутжа пролетел вперёд, получив ощутимый удар ногой в спину.

Задохнувшись, он упал на песок, и Киан’дэ бросился к нему, не желая мешкать. Сейчас или никогда. Он замахнулся, чтобы рубануть по шее Охотника… и не ожидал, что тот упадёт на спину, стремительно перекатившись и выставив свой меч вперёд.

С хрипом, Киан’дэ сам налетел на лезвие, пронзившее его насквозь в области рёбер. Он кашлянул, морщась от того, что твей брызнул в маску, и, сам того не ожидая, повалился на песок после того, как охотник рывком вытащил меч из раны. Рената за его спиной надрывно, болезненно вскрикнула, словно ранили не его, а ее.

Зажав рану рукой, Киан’дэ кое-как присел на колени, упершись второй ладонью в песок. Неожиданно, пришло осознание конца, такое же ясное и спокойное, как и багровое солнце, поднявшееся в небо и застланное серыми клочьями туч. Киан’дэ поднял глаза, сощурившись, уже на своего убийцу, понимая, что однажды это должно было случиться, и все время он лишь оттягивал неминуемое.

Медленно приближаясь к хищнику, молодой охотник снял маску с лица и расслабленно опустил руку с клинком. Киан’дэ невольно вспомнил, сколько раз вот так же он спокойно подходил к своей жертве, следующим быстрым ударом обрывая ее жизнь.

Он распрямил плечи, оттолкнулся рукой от песка и положил обе руки на колени. Хотел ли он смотреть на яутжа? Нет. Он прикрыл глаза, покорно оставшись на месте и ощущая — глубоко в груди — сожаление.

Охотник сделал последний шаг…

====== 47. ======

One way or another — Until the Ribbon Breaks

— Киан’дэ?..

Я тихо шепнула его имя, не оборачиваясь, потому что мне это и не нужно было. Так незаметно подкрасться может только он, к тому же, я узнала прикосновение его руки к своей талии. Вторая легла мне на бедро, и хищник мягко прижал меня к себе.

— Я скучала… — мурлыкнула я, откинув голову ему на грудь и чувствуя, как по моей шее скользят длинные пальцы, покрытые перчаткой. Хочется замереть и не двигаться, но будто нарочно, сердце колотится в груди.

Киан’дэ проводит пальцами до моего подбородка, обхватывая горло, и я чувствую, как замирает, в противовес бухающему сердцу, дыхание. Хочется продлить этот момент, растянуть его… я в томлении изгибаюсь и подаюсь грудью вперед и толкаюсь ею в ладонь Киан’дэ. Он тут же перехватывает меня за талию, кладёт руку поверх живота — и я понимаю, что на нем нет маски, поскольку его язык скользит по изгибу шеи и плечу, а горячее дыхание топит кожу на щеке, к которой он прижимается своим лицом. Я чувствую острые костяные наросты, но бесстрашно приникаю к ним ещё ближе — я истосковалась по его телу, по его прикосновениям и по нему самому.