Убийца из детства

Журавлев открыл предусмотрительно захваченный зонтик и зашагал сквозь холодящую кожу морось в сторону железнодорожного вокзала. Когда здесь построили вокзал, вокруг него вырос самый престижный в городе район. А в годы детства Журавлева там не было ничего. Только болотистая, покрытая влажным зеленым мхом равнина. Это место так и называли: Мхи. Горожане собирали здесь клюкву. А еще это место известно тем, что после октябрьского переворота семнадцатого года здесь проводились расстрелы. В советское время в школе рассказывали, что на Мхах белогвардейцы расстреливали коммунистов. В годы перестройки выяснилось, что коммунисты, победив интервентов, расстреливали врагов советской власти здесь же. Кто кого превзошел – по сей день неясно. В детстве Журавлев и другие мальчишки собирали на Мхах не только клюкву. Они находили немало таких ценных для мальчишек вещиц, как стреляные гильзы и пули. А еще у каждого была целая коллекция больших, покрытых ржавчиной винтовочных патронов.

Журавлев шел, выглядывая из-под зонтика на незнакомые дома, и понимал, что не знает, правильно ли он идет. Но ноги и какая-то подсознательная память не подвели. Пройдя очередной перекресток, Журавлев замер. Он увидел перед собой знакомый дом. Как только он уцелел? – удивился он. При том безудержном размахе кирпично-бетонно-высотного строительства, что захлестнул город? Стоит одиноко среди устремившихся в низкое небо многоэтажек. И в нем живут! Впрочем, Алькин дом тоже странным образом уцелел. А он сохранился куда как хуже этого.

Дом, перед которым остановился Журавлев, был типичной для ушедшего безвозвратно времени деревянной двухэтажкой с двумя подъездами, сделанной из добротного бруса, обшитого «в елочку» вагонкой, выкрашенной в коричневый цвет. Таких когда-то здесь было полгорода. Но этот дом был особенным. Как раз в нем жила Надя.

В старые времена сейчас в квартире на втором этаже шла бы полным ходом подготовка поминок. А завтра сюда собрались бы все, для кого Надя что-то значила. Но это раньше. Дочь Надежды наверняка заказала поминки в какой-нибудь столовой.

Журавлев отвел взгляд от зашторенных окон второго этажа и осмотрелся. Почти напротив Надиного дома, чуть наискосок, тогда стоял дом, в котором жил школьный друг с первого класса Кеша Федулов. Хороший был парень. Но когда Кеша перешел в третий класс, родители получили квартиру в другом районе, и больше Журавлев Кешу не видел. Того дома больше нет. На его месте глухая стена то ли склада, то ли цеха.

Между Надиным и Кешиным домами тогда шла неширокая улица, а прямо посередине ее протекала зловонная канава. Теперь от нее не осталось и следа. Но судя по тому, что на табличках соседних домов написано «Обводный канал», канава никуда не делась. Просто ее заключили в трубу и спрятали с глаз людских под землю. Значит, водоразборная колонка, откуда он мальчишкой каждый день приносил в дом два ведра воды, была вон там, в трех метрах вперед и влево, вычислил Журавлев.

Он посмотрел вперед. Их домик стоял там, где сейчас поверх бетонного забора видны плоские крыши с многочисленными вентиляционными трубами. Если бы здесь сейчас было пусто, Журавлев мог закрыть глаза и по памяти дойти до того места, где стоял его дом. От колонки сто восемьдесят четыре шага по тротуару вперед, затем повернуть налево, перейти дорогу и сделать сто сорок один шаг до сараев. Обогнуть сараи и снова вперед сорок семь шагов. Поворот налево и вперед еще пятьдесят один шаг. Теперь поворот направо и прямо семьдесят шагов, после этого сразу левый поворот на идущие вдоль его дома деревянные мостки. Тридцать девять шагов – и вот оно, крылечко в пять ступенек. Сколько раз Журавлев проделывал этот путь с полными ведрами воды. Сколько раз мысленно прошел его уже взрослым. Сколько раз мечтал однажды еще раз пройти этим маршрутом. И вот он в его начале, в том месте, где была колонка, а идти некуда.

Журавлев медленно зашагал обратно, в сторону центра города, но уже по другим улочкам и переулкам. Узнал маленький садик, что был напротив школы-восьмилетки. Самой школы уже нет. Журавлев вспомнил, как шел мимо садика из кино с одноклассником Валькой Буториным. Валька оживленно комментировал эпизоды фильма, Журавлев кивал, время от времени вставляя реплики. И вдруг увидел на деревянных мостках бумажку. Сразу узнал в ней рубль. Журавлев прибавил шаг. Буторин тоже заметил купюру, замолчал и попытался обогнать Журавлева. В последнюю секунду Журавлев все же выхватил рубль из-под уже накрывавшей его ладони Вальки.

Он улыбнулся. Как раз здесь это было. Валька потом всю дорогу уговаривал Журавлева отдать деньги ему. Дескать, ему они нужнее. Он знает, как ими распорядиться. Обещал другу за него своего лучшего рыцаря. Было.

Журавлев вышел на Рождественский проспект. Признал, что без трамваев он стал намного шире. Только неизвестно, рады ли жители, что теперь в городе из общественного транспорта только автобусы да такси.