Убийца из прошлого

Он был потрясён – он-то думал, что большинство их побег одобрит. Небольшая группа его единомышленников ловила на себе взгляды, которые словно вынуждали объясниться. Они рассыпались по кафетерию, а кое-кто отправился к себе в барак. Пока всё не успокоится, лучше залечь на дно. Но оставить все попытки организовать сопротивление? Никогда.

Незачем фру Халворсен торчать в конторе в субботу, строго заметил управляющий, хотя на самом деле был ей за это признателен. На столе у неё лежали две телеграммы. Он и сам их несколько раз перечитал. Фру Халворсен к ним даже не притронулась – она уже представляла, что в них может быть. Одно и то же сообщение из двух разных мест.

ТгХО 31/5-41 11.00: исбьёрна по-прежнему ничего несмотря постоянные позывные мыса линнея тчк маловероятно что капитан одобрил отплытие зпт исследуем первой возможности зпт вдруг его остальным экипажем высадили побережье тчк исчезновение исбьёрна отсюда немыслимо зпт вызвало глубокое возмущение лонгиере тчк шпицбергуголь

Тг Губернатор Шпицбергена Государственной полиции, Хаустад, 31/5-41: слухам исбьёрн скрылся западном направлении сегодня утром тчк также пропало несколько человек лонгиера тчк просим сообщить соответствующие инстанции

Фру Халворсен была в слезах.

– Так я и знала.

Ночью она почти не сомкнула глаз. В гостиной на диване спал ленсман. Сегодня он отправится обратно в Киркенес. В шестом часу она прокралась мимо него на кухню и приготовила себе кружку чая из листьев чёрной смородины. Кухонное окно выходило на Хавнегата. Она сидела и смотрела, как город потихоньку пробуждается. И не переставая думала о том, что же теперь делать. Самое главное – да нет, единственно возможное – вернуть лонгиерцев обратно в посёлок до того, как власти заведут дело. Государственная полиция кишит людьми из «Национального единства». Если беглецов арестуют, конец может быть только один. Но она не видела решения. Связь осуществляется только по радио и телеграммами. Всё прослушивается.

Управляющий вышел из своего кабинета и уселся на стул.

– Всё не настолько плохо. Мы должны исходить из того, что никого из прежних ребят там нет. Те, кого мы наняли в начале месяца, до Лонгиера ещё не добрались. «Исбьёрн» перед уходом не разгрузился. По плану он должен был вернуться и пробить остаток канала до городской пристани. «Мунин» застрял во льдах – и ни с места. Начальник шахт говорит, что народ в Лонгиере волнуется, потому что почта, которую они ждали много месяцев, не пришла. И им не хватает еды. Шкипер «Мунина» хочет, чтобы мы связались с русскими и попросили их ледоколы помочь с проводкой. Возможно, они могли бы даже подойти к «Исбьёрну» и перехватить зачинщиков? Всё так неопределённо. Да и на чьей они стороне, эти русские?

Ответить фру Халворсен не дали. По наружной лестнице, ведущей на второй этаж, загрохотали тяжёлые шаги. Шаги нескольких человек. Спустя мгновение контору заполнили полицейские и представители хирда. Фру Халворсен успела сунуть телеграммы в стол, но это уже не имело значения. Предводитель хирда, одетый по форме в двубортный мундир и странную цилиндрическую фуражку, размахивал перед самым носом управляющего стопкой бумажек – копиями.

Для пленников время тянулось невыносимо медленно. По утрам их собирали вместе, а по вечерам снова разделяли. Так продолжалось три дня. Капитан не думал, что угонщики продержатся столько времени, но им, похоже, удавалось обеспечивать ход машины без особых проблем – явно не без помощи трёх переметнувшихся на их сторону кочегаров. С навигацией дела обстояли хуже. Поздним вечером на второй день один из лонгиерцев, молодой рабочий с по-детски испуганным лицом, зашёл в каюту, где были заперты матрос и первый штурман. Он уселся на койку, спрятал лицо в ладонях и стал просить помочь с прокладкой маршрута.

– Мы не нашли карту областей к востоку от Медвежьего острова. – Он чуть не плакал. – Мы не понимаем, где находимся, думали добраться до Исландии, но…

Штурман, искренне извинившись, ответил, что без разрешения капитана ни один член экипажа не может помогать угонщикам.

– Угонщики? Да мы ведь просто ребята из Лонгиера, – выдавил из себя парнишка. – Зря вы так о нас думаете. Мы хотим в Англию, сражаться за свободу. Разве это плохо?

На следующее утро всю команду заперли в кают-компании и накормили завтраком.

– Ого, еду дают, – заикнулся было штурман.

Капитан посмотрел на него тяжёлым взглядом и ничего не сказал.

– Ну так я скажу, – взял слово второй штурман. – С кораблём неладно. Тяжело сидит на воде. Дует свежий ветер, а мы еле плетёмся. Похоже, у нас течь.

– Так точно, – удовлетворённо отозвался машинист, отправляя в рот полную ложку фасоли в томатном соусе. Прожевал её и добавил: – Думаю, им не по себе. В машинном отделении вода уже высоко.

– Да ты, часом, в уме не повредился? А ты сам-то где? А если корабль утонет, пока мы будем заперты по каютам?