Убийца из прошлого

– Но у нас так мало времени. Вечером члены Союза ветеранов войны в Арктике собираются провести последнюю встречу. А завтра мы поедем обратно в Лонгиер. И уже до самого отъезда не соберёмся вместе.

– А ты не можешь придумать какой-нибудь другой способ? Что, если попробовать выяснить, кто изображён на снимках, поговорив, например, с Якобом Кремером? Как председатель Союза, он должен знать их лучше всех. Тогда ты сможешь положить каждую фотографию в отдельный конверт с надписанным именем, будет им такой прощальный привет от тебя. Можешь даже вложить свою визитную карточку с припиской, мол, была бы очень рада узнать, что они помнят о последних днях твоего отца.

– Да, но… – Эмма колебалась.

– Подумай об этом.

Роберт Эверетт набрал себе еды и уже шёл к ним. Лицо у него было пунцовое.

– А что будет с ним? – шёпотом спросила Эмма.

– Ничего. Контршпионаж – грязная работа, даже в военное время.

Услышав их разговор, он почувствовал, как всё тело парализует страх. Как, она будет тут расхаживать и всем показывать те фотографии? Этого нельзя допустить. Её нужно остановить. Он должен заполучить эти снимки.

Кнут выскочил на крыльцо губернаторского домика, когда увидел историка, возвращающегося из столовой.

Хенрик Сигернес помахал ему рукой.

– А ты что на ланч не идёшь? Там, конечно, не особенно весело, но рыбная запеканка вкусная. – И он рассказал обо всём, что случилось на встрече в первой половине дня.

Кнут только головой качал.

– Думаю, я вычислил трёх-четырёх кандидатов в убийцы. Но после всего, что произошло, – не знаю. Может, следует отложить всё до тех пор, пока мы не приедем в Лонгиер. Себастьян Роуз считает именно так.

– А чем мы рискуем, если зададим им несколько простых вопросов?

Кнут вдруг заволновался:

– А ты нашёл открытку?

– Да, просто вывалилась из папки. Лежала на дне чемодана. Я взял её в столовую, чтобы отдать тебе. – Хенрик Сигернес вытащил из кармана куртки и протянул Кнуту небольшую открытку с видами Шотландии, как утверждала подпись.

Кнут перевернул открытку и прочитал текст.

Гринок, 28 апреля. Всё в порядке. Возвращаемся на Шпицберген. Остальное – когда доберёмся. Можешь гордиться своими сыновьями. Оттар.

– Так, теперь у нас есть образец почерка. Но, к сожалению, печатными буквами. Тут много не выжмешь. Почтовый штемпель на вид подлинный. Королевская почта, Клайд, 29 апреля 1942 года. Значит, в почтовый ящик её бросили за день до выхода двух судов из Гринока. И она пролежала на почте до самого конца войны.

– Всё так. – Историк о чём-то задумался. – Эта открытка – единственное свидетельство того, что подозреваемый вернулся на Шпицберген вместе с экспедицией «Фритхам». А может, он хотел, чтобы все так подумали? А сам во время всей этой неразберихи затерялся в Шотландии?

Но Кнут уже размышлял о другом. Почувствовав, что замерзает, он быстро закончил разговор с историком, вошёл в дом и стал рыться в старой полицейской папке. Выложил на стол последний рапорт. Перечитал вопросы ленсмана и его замечания относительно трупа в машине.

Открытка смотрелась рядом с пожелтевшими листками как яркое голубое пятно. Кнут её перевернул. Можешь гордиться своими сыновьями. Множественное число. Уж не своего ли брата убил тот человек из Сёр-Варангера?

Глава 25. В ледяной ловушке

Вокруг двух кораблей со всех сторон был лёд – в метр толщиной и ровный, как снежный наст на берегу. Ни единого тороса. Ни трещины, ни просвета – ничего, что предвещало бы облегчение работы маленького ледокола. Только ровная сверкающая поверхность от края до края, по всему Ис-фьорду.

Люди привыкли к шуму – к хлопкам и дребезжанию парового котла, к непрерывному скрежету льда по бортам, к перестуку двигателя на холостом ходу, когда, пройдя несколько метров, корабль в очередной раз застревал.

Дни тянулись долго. Относительно берегового пейзажа, мало-помалу делавшегося привычным, они почти не сдвигались с места. Далеко впереди раскинулся Лонгиер, но они пока что направлялись в Грен-фьорд. Так решило командование.

За ними тонкой чёрной линией тянулся ледовый канал – единственный росчерк среди абсолютной белизны. «Селис» шёл следом, на расстоянии в несколько сотен метров. Над ледоколом вился чёрный дым, повсюду вокруг чувствовался запах сгоревшего угля. Порыв ветра засыпал сажей палубу и всё, что на ней находилось. Люди были утомлены и раздражены – и так с утра до вечера. Их затягивала трясина безделья. Покер и кофе, кофе и покер. Это плавание казалось странно нереальным, фантастическим. Война шла далеко-далеко, они возвращались в шахты, оставив в прошлом шотландскую казарменную жизнь.

Как-то вечером капитан Фрей спустился в каюту, где он был в тот момент один, совсем как в прошлую их беседу. Удивительно, что никого другого не оказалось рядом, и на этот раз в случайность он не поверил.