Убийца из прошлого

— Вот, валялась под кроватью. «Пьесы Шекспира» в переводе на русский. Странно, не правда ли?

— Что в том странного? Что их переводят на русский? — принялся в своей манере разглагольствовать Диди. — Согласен, Шекспира надо читать в оригинале. Но, увы, не все знают староанглийский.

А Сашеньку словно молния ударила. Как это возможно? Ведь все, абсолютно все детали совпадают: и в романе Гуравицкого, и на Введенском канале убиты извозопромышленник и его любовница; и там и сям в преступлении подозревается муж — извозчик, у которого в санях находят лом и ремень, а в убогом жилище — томик Шекспира.

Совпадение? Творческое озарение? Или же…

Нет! Конечно, нет! Гуравицкий — не убийца. Всего лишь безвестный литератор, поденщик, не разгибающий спину от зари до зари. Чтобы прокормиться, ему приходится писать так много, что некогда придумывать сюжеты. Вот и берет их «из жизни», с пылу с жару, вставляя в роман.

Но откуда Гуравицкий мог узнать про томик Шекспира? Ведь Лёшич нашел его только сегодня, несколько часов назад.

Пока Сашенька размышляла, спор мужчин продолжался:

— При чем тут староанглийский? — развел руками Прыжов. — Дело в другом. Никто из Стрижневых грамоте не обучен, других книг в доме нет. Ни одной. И эту до сегодняшнего дня никто не видел — я и старуху опросил, и мальчишек.

— А зачем ты ее забрал? — спросил Дмитрий Данилович.

— Приобщить ее в качестве вещественного доказательства Бражников отказался, де, к делу отношения не имеет. А оставить старухе книгу не рискнул, она ею печку растопит. Жалко. Шекспир.

— Дай-ка, никогда на русском его не читал. — Князь раскрыл и с ходу начал декламировать на разные голоса: –

ОТЕЛЛО: Ага, прелюбодейка! В моих глазах о нем ты смеешь плакать!

ДЕЗДЕМОНА: Не убивай, а прогони меня!

ОТЕЛЛО: Смерть, смерть блуднице![35]

— Как ужасно! То ли дело в оригинале…

— Погоди, — не дав возможности князю повторить диалог, но уже на староанглийском, перебил его Прыжов. — Ты ведь случайно открыл на этой странице?

— Нет, там закладка лежала.

— На гибели Дездемоны?

— Да.

— Не может быть!

— Почему?

— …Чертовщина какая-то…

— Алексей, — опять возмутилась Наталья Ивановна, — не смей поминать лукавого.

Прыжов раздраженно от нее отмахнулся:

— Конечно, чертовщина: в доме убитой мужем женщины откуда ни возьмись появляется «Отелло» Шекспира с закладкой на сцене удушения. Как иначе сие объяснить?

— There are more things in heaven and earth, Horatio, than are dreamt of in your philosophy[36], — таки сумел продемонстрировать свое идеальное произношение князь. — Думаю, сей «ларчик просто открывался». Это месть Бражникова за проигранную тебе бутылку.

— Что? Нет! Невозможно. Он что, по-твоему, на вскрытие приехал с томиком Шекспира?

— Почему нет? Петр Никанорович ленив, однако не глуп. Не зря ведь Выговский так его ценит. Расследуя убийство из ревности, Бражников решил освежить в памяти великого барда, листал его по дороге в морг. А потом решил над тобой подшутить…

— Хотите, все объясню? — спросила с торжествующей улыбкой Сашенька.

Всегда приятно оказаться самой умной. Загадка, конечно, не из легких, голову пришлось поломать. Но объяснение княгиня придумала преотличное и, что самое главное, изящное и понятное: безвестный литератор Гуравицкий жаждет славы, мечтает стать новым Гоголем, Тургеневым, Толстым… И ради этого идет на подлог — заимствовав для «Убийцы из прошлого» события на Введенском канале, добавляет к ним крохотную деталь — томик Шекспира. Затем, после публикации, пробирается в дом Стрижневых и подкладывает его под кровать, рассчитывая, что, когда книжку обнаружат, вокруг его романа разразится шумиха, а автора сочтут провидцем.

— Шекспира уже после убийства подложил туда писатель Гуравицкий, — объяснила Сашенька.

— Не слышал о таком, — признался князь, снова разливая коньяк по рюмкам.

— И я, — заявил Прыжов.

— Думаю, Гуравицкий — псевдоним, — предположила княгиня. — Обычно у литераторов их несколько.

— Давай-ка с главного: зачем он это сделал? — перебил ее доктор.

И торжествующая Сашенька близко к тексту пересказала вторую главу «Убийцы из прошлого». Эффект был ошеломляюший: у мужчин вытянулись лица.

— Когда ты это прочла? — взволнованно спросил Прыжов.

— Вчера в коридоре Окружного суда.

— Не путаешь? — уточнил на всякий случай Тарусов. — Вдруг сегодня?

— Я похожа на дурочку? — обиделась княгиня.

Наталья Ивановна вздрогнула, но указать княгине на невоспитанность не рискнула.

— Что ты, — пошел на попятную Дмитрий Данилович. — Не хотел тебя обидеть. Однако учитывая вчерашние треволнения, нападение на квартиру… Подобные события могут вывести из себя кого угодно. Даже человека с устойчивыми нервами.

— Считаешь, что у меня они неустойчивые?

— Ничего подобного не говорил.

— Подразумевал…

— Успокойтесь, — крикнул Прыжов. — Давайте разберемся. Первый вопрос: как называется газета?

— Да в чем дело? — вскочила княгиня. — Объясните, наконец.

— Ты, верно, сочла, что, раз Гуравицкий успел вставить в свой роман события на Введенском канале, они случились несколько дней назад? — предположил Прыжов.

— Ну да.