Убийца королевы

Граф Адриус Мартиус не хвастался своей победой, не произносил надгробных речей над поверженным противником. Он просто взял бокал и сделал глоток вина. Интересно, как и когда он перетянул Софиста на свою сторону? Я сомневался, что когда-нибудь это узнаю.

В комнату вошла Дарлина.

– Время вышло, мальчики, – услышал я её голос.

Краем глаза я видел, что она тянет за собой за волосы королеву.

– Думаю, её величество готова поступить правильно.

Мартиус дважды кивнул.

– Что верно, то верно. Мы всё болтаем, а есть важная работа, которую нужно сделать. Давай отнесём его на кухню, Софист.

Софист направился к кухне, и тут маршал схватил его за подол робы.

– Предатель, – прошептал он, захлёбываясь собственной кровью.

Пленитель пинком отбросил руку Колфакса и заставил меня подойти к тому месту, где тот умирал. Я почувствовал, как потянулся вниз и схватил маршала за горло. Я пока не сжимал, просто держал его жизнь в своих руках, а Софист смотрел на нас обоих.

– Всё в порядке, малыш, – прохрипел маршал. – Я знаю, ты ничего не можешь с собой поделать.

Софист потянулся внутри меня, и мои руки начали сжиматься, очень медленно.

– Девушка из трактира, – прохрипел Колфакс. – Заплатил ей. Мне просто нужно было убрать тебя от короле…

Я почувствовал, как пленитель сжал мои руки ещё сильнее, и на мгновение ощутил к нему благодарность. Будь я свободен, мне пришлось бы поставить жизнь королевы выше своего желания убить Колфакса за то, что тот со мной сотворил. Будь я свободен, мне бы пришлось позволить маршалу сделать последнюю, нерешительную попытку искупления. Маршал Колфакс сломал меня так, как не смог сломать никто – даже мой отец. Он взял каждую историю, которую я слышал о Чёрной Тени, каждый страх, который я перед ней испытывал, и сделал их реальными. Мои руки так крепко сжали его горло, что я почувствовал, как его мышцы судорожно сокращаются. Через мгновение он был мёртв.

– О, Софи? – вмешался голос Дарлины. – Пусть господин Келлен перенесёт старого Колфакса на кухню. Я должна начать с него.

Кажется, я на мгновение потерял сознание, потому что когда пришёл в себя, сидел на кухне за круглым деревянным столом. Королева сидела напротив меня, Мартиус и его жена – слева и справа. Тело маршала Колфакса лежало на полу рядом с нами. Пленитель стоял в стороне, не сводя с меня глаз, и я снова ощутил такое полное отсутствие контроля над собой, что испугался, как бы Софист не забыл заставить меня дышать.

– А теперь, маленькая госпожа, – начал Мартиус, – вам пора подписать приказ, чтобы мы могли покончить с этой глупостью.

Глаза королевы были полны слёз, лицо покрыто порезами и синяками, и я видел, что они тянутся под ночную рубашку, которую на неё надели. Внутри меня поднималась чёрная, кровавая ярость, но я ничего не мог поделать.

Дарлина протянула руку, вложила перо в руку королевы и ласково сомкнула на ней свои пальцы.

– Теперь без глупостей, маленькая госпожа. У Эди мягкое сердце, но я возьму свои швейные ножницы и буду отрезать от тебя по кусочку, пока ты не сделаешь всё правильно и не подпишешь.

Королева секунду смотрела на меня. Я не мог даже вглянуть на неё, чтобы выразить хоть какое-то сочувствие. Наверное, я выглядел так, будто мне всё равно. Она только грустно мне улыбнулась и подписала бумагу. Мне хотелось закричать на неё, как-то выплеснуть кипящий в сердце гнев, прежде чем он разорвёт мне грудь. Ничего не получилось. Джиневра, которая могла бы стать достойной королевой своего народа, если бы не доверилась изгою с Чёрной Тенью, подписала отречение от трона, а вместе с ним от жизни.

– Ну что ж, – сказал Мартиус, – это было очень мило сделано, маленькая госпожа. Воистину очень красиво сделано.

Он повернулся к Дарлине.

– Дорогая, ты так хорошо умеешь обращаться с детьми. Это заставляет меня жалеть, что мы не завели своих, когда были ещё достаточно молоды.

Он повернулся и мгновение смотрел на королеву.

– Я почти задумываюсь, нельзя ли… но нет, это было бы просто непрактично.

– О, Эди, – сказала Дарлина, похлопав его по плечу. – У тебя такое мягкое сердце. Не заставляй меня проливать слёзы. Мне нужно поработать над старым Колфаксом.

Она сняла с одной из полок коробку и достала оттуда длинную иглу, из тех, какие используются для шитья кожи. Зажала иглу в губах, села на пол, скрестив ноги, и положила голову Колфакса себе на колени.

– Эди? Я такая дурёха и забыла нитку. Будь добр, принеси её. Красную, пожалуйста.

Мартиус встал, вытащил из коробки катушку красных ниток и протянул ей.

– Эта женщина любит шить, – сказал он, снова садясь. – Когда я сказал, что нам придётся отсидеться здесь, она попыталась захватить половину своих коробок для шитья.

– Не преувеличивай, – упрекнула его жена. – Кроме того, хорошо, что я их захватила, правда? Как ещё мы могли бы позаботиться о старом Колфаксе?

Она вдела нитку в иглу и воткнула остриё иглы в середину правого века Колфакса. Выдернула иглу – послышалось тихое «пиу», – а потом продела сквозь нижнее веко.

– Фу, – сказал Мартиус. – Вряд ли мне захочется смотреть, когда она доберётся до ушей.