Убийца (ЛП)

«Он знает все, мой дорогой dottore pericoloso», — сказала она, наклоняясь, чтобы снова его поцеловать, — «Когда-нибудь, Доктор Опасный, когда мы состаримся и поседеем и займемся всей любовью, на которую способны, ты расскажешь мне секреты Вселенная?»

«Сейчас я тебе расскажу», — сказал он, улыбаясь ей. «Здесь гораздо больше любви, чем мы можем когда-либо создать. Но это не значит, что мы не можем попытаться».

Его рука скользнула под край ее пеньюара, провела пальцами по теплой коже ее внутренней поверхности бедра, отчаянно пытаясь прикоснуться к ней. Она неожиданно крепко сжала его запястье и отдернула руку. — Нет, дорогая, еще нет, — сказала она.

Он потянулся, чтобы притянуть ее к себе, но она отстранилась, смеясь. «Нет, Ники, ты должен подождать. Я хочу увидеть все эти шрамы, которые ты хочешь скрыть от меня. Я хочу поцеловать каждый из них и узнать его секрет. Тогда мы займемся любовью».

Она расстегнула его синий шелковый пижамный верх и провела руками по толстым связкам его мускулистой груди, ее пальцы остановились, чтобы переплестись с копной вьющихся темных волос, начинавшихся у основания его шеи. Затем ее руки скользнули вниз по его тугому животу, быстро развязывая веревки и стягивая шелк с его бедер до колен.

«Теперь», сказала она, осматривая бледную кожу, «больше никаких секретов, Ники».

«Никаких секретов», — сказал он, когда она прижалась губами к длинной ране, которая начиналась у его левого плеча и заканчивалась чуть ниже левого соска.

«Расскажи мне об этом», — сказала она, ее губы скользили по сердитому шраму.

«Ну, это был плохой случай, я вам скажу. В меня попала стрела», — сказал Ник Хичкок. «Ковбои и индейцы, Сент-Луис, Миссури. Девятнадцать семьдесят пятый год. Мне было всего десять лет, когда этот храбрый апач подкрался и напал на меня».

«А этот», — сказала она, ее губы скользнули вниз по его твердому плоскому животу.

«Нанесён самому себе. Я играл на чердаке в «Доктора» со своей кузиной, и она поспорила, что я не смогу удалить собственный аппендикс».

«Лжец», — сказала она. Она протянула руку между его ног и крепко сжала его в кулаке. Она наклонила к нему голову, и ее язык заметался, заставляя его застонать и непроизвольно выгнуться вверх. «А как насчет этого? Прямо здесь, на кончике? Непослушная старая подружка укусила моего Ники?»

«Детеныши-разведчики», — сказал Хичкок, дыша часто и поверхностно. «Я опоздал надевать форму на встречу со стаей детенышей и поймал себя на молнии. И это, дорогая, правда. А теперь хватит!»

«Нет, дорогая, недостаточно. Молчи, я должен что-то сделать».

Он увидел, как ее рука исчезла между ее бедер, и дыхание застряло у него в горле.

«У меня есть кое-что для тебя», — сказала она.

— Да, — сказал он, закрывая глаза.

«Это не то, что ты думаешь», — сказала она, и он услышал отчетливый металлический щелчок между ее ногами. Что за...

Она подняла маленький серебряный нож, блестевший в фиолетовом свете. «Я держу это внутри себя, Ники, только на такие случаи».

«Что? Это шутка, да? Какая-то дурацкая игра?»

Он резко вырвался, но она все еще держала его в тисках кулака и теперь сжимала достаточно жестоко, чтобы заставить его вскрикнуть.

«Ники?» — сказала она, ее голос все еще был теплым и соблазнительным.

Он почувствовал холодный острый край лезвия у основания мошонки. Она растянула кожу мешочка еще дальше.

«Никаких секретов, Каро, — сказала она, — никаких больше секретов…»

«Боже мой, ты злишься? Что это?»

«Вы когда-нибудь видели человеческое яичко?» — тихо спросила она. «Они очень легко вынимаются, все блестящие и розовые. Прикрепляются всего к одной тонкой белой трубке. Достаточно одного кусочка моего маленького кольтелло».

«Ты сумасшедший! Прекрати это! Чего ты хочешь?» — вскричал Хичкок, его голос был сиплым от страха, сдерживая тошноту, подступавшую к его горлу.

«Я уже сказал тебе, Ники. Я не хочу больше секретов».

Крик уже полностью сформировался в его сознании, и теперь он широко открыл рот, чтобы озвучить его, когда она…

«Вырезайте! Вырезайте! Вырезайте и печатайте!» Витторио де Пинта вскрикнул и, спрыгнув с крана большой 35-мм кинокамеры «Панавидение», бросился обнимать ее. «Франческа, мой ангел, это было великолепно! Это было превосходно! Великолепно!»

Режиссер хлопнул в ладоши, когда на съемочной площадке «Восточного экспресса» загорелся свет звуковой сцены. Вся съемочная группа разразилась аплодисментами, когда Франческа небрежно поцеловала своего коллегу в лоб и поднялась на ноги с широкой улыбкой на своем красивом лице.