Убийца не придет на похороны

— Что у вас опять?

— Дело срочное.

— Ну, говори, слушаю, — Рычагов уселся на кровать, понимая, что спать ему больше не придется.

— Есть клиент.

— Что случилось?

— В живот и в ногу.

— Он еще жив?

— Вроде, да.

— Ладно, везите.

— Куда, в больницу?

— Зачем в больницу, ко мне.

Поговорив с Чеканом, Рычагов набрал номер Тамары. Та мгновенно сняла трубку.

— Але…

— Это я, Тамара, добрый вечер.

— Уже ночь.

— Не имеет значения. Приезжай.

— А что стряслось?

— Приезжай скорее, не по телефону.

Затем Рычагов вошел в комнату, где спал Дорогин. Через пятнадцать минут все было готово к приему раненого. В операционной горел свет, а микроавтобус въехал в распахнутые ворота и подкатил к крыльцу. Когда раненого внесли, кровь капала на пол коридора. Чекан подозрительно смотрел на Дорогина.

— Это мой человек. Вообще, он глухонемой, — пояснил Рычагов, — так что не переживай, никто ни о чем не узнает.

— Но он же видит.

— Зато не расскажет.

Чекан взглянул на Дорогина. Тот глуповато улыбнулся в ответ и широко развел руками.

— Он что у тебя… — и Чекан покрутил пальцем у виска.

— Что-то вроде этого.

— Тогда все нормально.

Винта уложили на стол, и Рычагов с Тамарой занялись привычным делом. А через час Тамара вместе с Дорогиным перенесли перевязанного, еще не пришедшего в себя бандита в палату. Все было сделано так, словно бы бандит попал в настоящую больницу, где ему сделали операцию. Он еще находился под наркозом, поэтому его лицо было блаженным: ни боли, ни страдания не отражалось на нем, лишь гнусная улыбка разводила губы, под которыми виднелись желтые прокуренные зубы. Эта улыбка была на лице Винта всегда, даже когда он спал, когда нажимал на спусковой крючок.

Эта улыбка сразу не понравилась Дорогину, было в ней что-то омерзительное и гадкое. Ведь это правда, что душу человека можно разглядеть через его лицо.

Рычагов и Тамара сделали все, что могли. Оставалось только вымыть руки, переодеться. Окровавленные халаты они забросили в стиральную машину, а бинты, тампоны бросили в котел парового отопления.

— Ну, что, Тамара, поужинаем? — предложил Рычагов.

— Я бы сейчас с большим удовольствием уснула.

— Не получится, надо заглядывать к нему, дождаться, когда он очнется после наркоза. Жаль, что у нас с тобой нет анестезиолога. Хотя и ты сегодня анестезиолог неплохой.

— Мне наркоз сделаешь?

— Общий или местный?

— Нет, ты в самом деле отличный анестезиолог, без шуток.

— Самоучка, — усмехнулась Тамара и пристально посмотрела на Дорогина, который, стоя в углу гостиной, прислушивался к их разговору. — Мне все время кажется, Геннадий Федорович, что он нас слышит и все прекрасно понимает.

— Да нет, ничего он не слышит. Вот смотри, я сейчас проведу эксперимент, — негромко сказал Рычагов.

Он взял бутылку, на дне которой было немного вина, перелил содержимое в бокал. Зашел за спину Дорогину и бросил бутылку в камин. Та звонко разбилась. Тамара вздрогнула, хоть и видела, как Рычагов бросал бутылку. Лицо же и вся фигура стоящего в дальнем углу Сергея Дорогина выражали полное безразличие. Он не вздрогнул, не повел бровью, только его зрачки чуть-чуть сжались. Но этого, естественно, Тамара не могла увидеть.

— Ну, как? — спросил Рычагов. — Ты наблюдала за ним?

— Да, наблюдала, — сказала женщина, — он остался безучастным.

— А помнишь, что ты мне про него говорила, будто он чувствует твое присутствие?

— Да, помню. — Тамара немного покраснела.

— Никогда не смущайся при мне.

— Пригласим его к столу? — спросила женщина.

— Давай попробуем.

Тамара подошла к Дорогину, взяла его за руку, жестом указала направление.

— Пойдем, поужинаем. Ничего, если и я буду называть тебя Муму?

В ответ Дорогин улыбнулся.

— Вот видишь, он согласен.

Из гостиной все трое перешли в столовую, откуда было ближе до палаты. Тамара быстро, словно была здесь хозяйкой и знала где что лежит, принялась собирать на стол. Мясо, колбаса, овощи, фрукты.

Рычагов следил за действиями своей ассистентки и любовался. Больно ловко у нее все получалось.

Дорогин уселся по левую руку от хозяина дома. Тамара положила перед ним вилку, нож. Сергей налил вина Тамаре, себе и до половины наполнил третий бокал, который сам же и подвинул к Рычагову.

— Ты смотри, — произнесла Тамара, — а из него неплохой официант получится, и приборами знает как пользоваться. А вы говорите — потеря памяти!

— А, это динамическая привычка, — пояснил Рычагов.

— Я имела в виду, что он культурный человек.

— Да, культурный, — ухмыльнулся Рычагов, — матом не ругается.

— Это точно, — засмеялась Тамара.

— А я вот…

— Знаю, знаю, Геннадий Федорович. Иногда даже я краснею, правда, под маской этого не видно.

— Ты уж прости, не могу удержаться. Когда что-то не получается, как тут не вспомнить мать или дьявола!

— И что, это помогает? — спросила Тамара.

— Как видишь, помогает. Пациенты выживают, раны не гноятся. Наверное, эти слова дезинфицируют, — засмеялся Рычагов, чокаясь с Тамарой и Дорогиным.

Муму поднял свой бокал сначала по направлению к Тамаре, потом к Рычагову, словно бы показывая, что пьет за их здоровье.

— За твое тоже, — подмигнула Тамара.