Убийца поневоле

— Здравствуйте, бабуля, — бодро крикнул Игорь. — Вы меня не помните?

— Не кричи, сынок, — неожиданно спокойным и совсем не старым голосом ответила старуха, — я слепая, но слышу хорошо. Тебе чего?

— Я Игорь Ерохин, помните меня? Мы с Николаем в одном классе учились.

— Помню я тебя, Игорь Ерохин, помню. Так чего ты хочешь-то?

— Мне бы Николая, — попросил он, почему-то вмиг оробев. Он никак не ожидал, что бабка хорошо слышит, да вдобавок еще помнит его.

Бабка помолчала, потом сказала тихую непонятную фразу:

— Мне бы тоже.

— А что, он не живет здесь? Переехал?

— Переехал, — вздохнула старуха. — Далеко переехал.

— Адрес не дадите?

Она повернулась и молча ушла в глубь квартиры. Ерохин остался стоять на пороге, не решаясь ни окликнуть ее, ни пройти за ней. Через минуту бабка вернулась, Игорю показалось, что она отирает глаза платочком.

— Зачем тебе Николай? — спросила она требовательно.

— Повидаться хотел. А что, нельзя? Друзьями были все-таки.

— Успеешь еще повидаться-то, туда спешить не надо. Придет время — повидаешься, — грустно сказала старуха.

— Он что, в тюрьме?

— Хорошо бы, коли так. Только нету его там. На том свете Николай, — тихо ответила бабка и заплакала. — Убили его в прошлом году.

— Кто? — спросил он, судорожно сглотнув. В горле стало сухо, и снова начали неметь ноги.

— Кто ж знает, — она горько вздохнула. — Шпаной был, шпаной и остался. Следователь говорил, он деньги у кого-то вымогал, их много было, группа целая. Чего-то все делили, делили, не то рынок какой-то, не то магазин, я не поняла. Да какая разница, кто его убил? Нету его больше, вот что главное. А почему да отчего — на то воля божья. Ты ступай, сынок, не трави мне душу.

Пройдя еще квартал и подходя к дому, где когда-то жил с родителями Равиль Габдрахманов, Игорь понял, что боится. Юрка Орешкин — алкаш, с ним все понятно. Колька Закушняк — рэкетир, его смерть неумолимо вытекала из его образа жизни, помноженного на глупую безалаберную голову. Если сейчас окажется, что Равиль жив-здоров, значит, ничего страшного. Все еще, может быть, обойдется. Все может оказаться случайностью, диким совпадением. Господи, сделай так, чтобы Равиль был жив!

На звонок в квартиру никто Игорю не открыл. Он постоял еще немного, потом позвонил к соседям. В одной из квартир ему открыла девочка в школьной форме. Одна нога ее была в сапожке, другая — в домашней тапочке, видно, она только-только пришла из школы.

— Здравствуй, сестренка, — приветливо улыбнулся Игорь. — Ты не знаешь, Габдрахмановы в сорок второй квартире живут?

— Нет, — покачала головой девочка, пыхтя над сапожком, у которого заело «молнию». — В сорок второй живут Петриченко, у них сын на два класса старше меня, он меня по утрам в школу водит. А вы дяди Равиля друг, да?

— Точно, сестренка, ну и умница же ты, — отчего-то обрадовался Ерохин. — А где он?

— Они переехали. Дядя Равиль женился на Розе, и тогда они разменялись.

— Чего они сделали? — не понял Игорь.

— Разменяли квартиру, чтобы молодые жили отдельно.

Девочка с деловым видом повторяла слова и фразы, услышанные от взрослых, но делала это так естественно, словно сама была обладателем всей информации о жильцах дома и всего квартала.

— Погоди, ты так застежку сломаешь, — рассмеялся Игорь, глядя на девочку. — Давай я тебе помогу.

Он присел на корточки и ловко расстегнул «молнию».

— А кто такая Роза? — спросил он.

— Роза — дочка тети Нурии и дяди Шуры-татарина. Вы что, Розу не знаете? Ее весь дом знает. Она бездомных собак прикармливала. Такая добрая, прямо золотое сердце.

Игорь прыснул. В устах девчушки это звучало ужасно смешно. Конечно же, он прекрасно помнил и дядю Шуру-татарина, и его дочку. На самом деле его звали Шарафетдином, но соседи быстро сократили неудобное для произношения имя до привычного русского Шуры. Он был мастером на все руки и человеком безотказным, помогал соседям всегда и с удовольствием, поэтому во всем огромном многоквартирном доме не нашлось бы ни одного человека, не знающего, кто такой Шура-татарин. У него была тихая вечно беременная жена Нурия и куча детей, самой младшей из которых и была Роза, обожавшая животных, выхаживавшая больных птиц и прикармливавшая бездомных собак и кошек. Роза была на два года младше Равиля, и сколько Игорь его знал, столько слышал о том, что дети из двух татарских семей «жених и невеста». На самом же деле Равиль обратил на девочку внимание только после специнтерната, когда ему было семнадцать, а ей — пятнадцать.

— А ты случайно не знаешь адрес Равиля? — спросил Игорь словоохотливую малышку.

— Нет. Папа знает, но он вечером придет. Вы приходите вечером, папа вам скажет.

— Приду, — кивнул Игорь. — Спасибо тебе, сестренка.

— Пожалуйста, — важно и с достоинством ответила девочка.

4