Убийца поневоле

«С тобой трудно, генерал, — подумала Настя. — Ты не хочешь мне врать, у тебя, видно, есть на этот счет свои принципы. Но и правду говорить не хочешь. И все равно ты проговорился. Разве я упоминала о том, что человек, с которым Костя вышел из метро, и человек, который его убил, это один и тот же человек? Нет, генерал, я этого не говорила. Это сказал ты, потому что ты все видел».

— Видите ли, Владимир Сергеевич, между тем, что я знаю, и тем, что может быть положено в основу обвинительного заключения, огромная дистанция. На свободе ходят тысячи и тысячи преступников, вина которых была абсолютно очевидной для работников уголовного розыска, но против которых не было ни одного доказательства, предусмотренного правовыми нормами. «Я знаю» и «Я доказал» — это совсем не одно и то же. Все, что у меня есть против Ерохина, — это только косвенные улики, а их может быть три вагона и четыре маленьких тележки, но они никому не нужны, если нет ни одного прямого доказательства. Показания свидетеля, который видел, что Малушкин зашел на территорию стройки вместе с Ерохиным, а потом Ерохин вышел оттуда один, могут быть таким доказательством, и тогда к нему, как к локомотиву, можно цеплять все остальные вагоны и тележки. Теперь вам понятен смысл моих вопросов?

— Да. И я не хочу на них отвечать.

— Почему?

— Не хочу, — ровным голосом повторил генерал.

— Понятно, — спокойно ответила Настя.

Ничего другого она и не ожидала. Они молча курили, не обмениваясь ни словом. Вакар не делал попытки уйти, и Настя оценила это по достоинству.

— Владимир Сергеевич, а вы меня узнали? — внезапно спросила она.

— Да, я вас узнал.

— Я могу узнать, что вы в тот день делали на Тверской?

— Ходил по магазинам.

— Вы знали, что в двух шагах от того места, где мы с вами встретились, стоял Игорь Ерохин?

— Да, я его видел.

«Черт бы тебя взял, генерал, почему ты не врешь? Если бы ты пытался говорить неправду, я бы тебя моментально поймала и вцепилась бы тебе в горло мертвой хваткой. Но ты ухитряешься говорить правду так, что мне не к чему прицепиться».

— А на вещевом рынке в Конькове вы бывали когда-нибудь?

— Да.

— Не встречали там Ерохина?

— Встречал. По-моему, Коньково находится довольно далеко от Таганки, вам не кажется, Анастасия Павловна? Я опять упустил смысл ваших расспросов.

Снова повисло тягостное молчание. Насте казалось, что она, как карусельная лошадка, ходит по одному и тому же кругу и никак не может из него вырваться.

— Владимир Сергеевич, я знаю несколько больше, чем вы думаете. Но, прежде чем я начну говорить с вами открыто, я хочу еще раз вам напомнить: между моим знанием и судебным приговором лежит пропасть, которую далеко не каждому дано преодолеть. Сейчас, здесь, вот на этой скамейке, я не являюсь процессуальным лицом, у меня нет бланка протокола допроса, я ничего не записываю, и все, о чем мы будем говорить, никакой юридической силы не имеет, если вы потом не подтвердите все свои слова в официальной обстановке. Что бы вы сейчас мне ни сказали, вам это ничем не угрожает. Вы меня поняли?

— Да, — по-прежнему коротко ответил Вакар.

— Вы следите за Ерохиным, потому что хотите его убить?

И снова молчание, на этот раз не тягостное, а словно насыщенное электрическими разрядами. Насте казалось, что если Вакар сейчас не заговорит, то она просто упадет в обморок от напряжения.

— Я не буду отвечать на ваши вопросы, — наконец произнес он.

— В 1992 году вы убили Юрия Орешкина, в 1993-м — Закушняка и Габдрахманова. Теперь на очереди Игорь Ерохин. Поймите же, Владимир Сергеевич, я не могу раскрыть убийство Малушкина без ваших показаний, а вы отказываетесь их дать, потому что не хотите обнаружить свой интерес к Ерохину. Но ведь, если вы его все-таки убьете, я буду точно знать, что это сделали вы. И вам придется отвечать за все четыре трупа. Пока Ерохин жив, я не могу доказать, что вы убили тех троих, пусть это останется на вашей совести, доказательств у меня все равно нет, если только вы сами не признаетесь. Но после убийства Ерохина я костьми лягу, но повешу на вас смерть всех четверых. Откажитесь от своего намерения. Отдайте мне Ерохина. Пожалуйста, — тихо добавила она.

— Я готов нести ответственность за все, что делаю, — жестко сказал генерал. — Но помогать вам я не намерен.

«Я была права, ты мне не по зубам, — с досадой подумала Настя. — Тюрьмы ты не боишься, позора и бесчестья тоже. Но должно же быть у тебя слабое место, должно, ты же человек, а не железка. И я его найду».

— Больше вы мне ничего не скажете?

— Нет, больше ничего.

— Очень жаль, — сказала она, поднимаясь со скамейки. — В таком случае не буду больше отнимать у вас время. Но вы все-таки подумайте о моих словах.

— Вы далеко живете? — неожиданно спросил он.

— Далеко, на Щелковской.

— Рядом с метро?

— Нет, еще на автобусе ехать четыре остановки.

— Я вас провожу.

— Зачем? — изумилась она.

— Женщина не должна ходить одна в позднее время, — решительно ответил Вакар.

— Я не женщина, — усмехнулась Настя, — я — работник милиции, так что провожать меня не нужно.

— У вас есть оружие?

— В сейфе лежит.

— Почему не носите?