Убийца поневоле

— Пожалуйста, выслушайте меня, Владимир Сергеевич. Я понимаю ваше горе. Но месть никогда и ничего не меняла в этой жизни. Она не обладает способностью восстанавливать разрушенное. Вы — боевой офицер, вы были в 1968 году в Чехословакии, вы прошли Афганистан, вы воевали в Карабахе. Видите, я изучила вашу служебную биографию. И я знаю, вы не можете не понимать, что возмездие — это только красивое слово, которое имеет смысл лишь тогда, когда исходит от самой судьбы и может еще чему-то научить провинившегося. Возмездие, исходящее от человека, ввергает людей в порочный круг взаимной расплаты. А мертвые уже ничему не могут научиться, с этой точки зрения месть бессмысленна. Вы со мной согласны?

— Как боевой офицер — безусловно.

— А как отец?

— И как отец тоже.

— Тогда зачем все это, Владимир Сергеевич?

Он молчал.

— Хорошо, оставим прошлое, вернемся к сегодняшним проблемам, — продолжала она. — Вы знаете о том, что затеяла ваша жена?

Он молча кивнул.

— Я догадываюсь, что у вас происходит. Она вынуждает вас пойти на убийство Ерохина, в противном случае она сделает это сама. Ведь так?

— Вы удивительно догадливы, — по-прежнему ровным голосом ответил Вакар.

— А если я вам пообещаю, что у нее ничего не получится?

— И она пойдет под суд?

— Нет. Просто из ее затеи ничего не выйдет.

— Это не решение проблемы. Она не успокоится, пока Ерохин жив.

— Даже если он окажется в тюрьме лет на пятнадцать?

— Даже в этом случае. Просто я получу отсрочку на пятнадцать лет. Было бы безнравственно надеяться, что за эти пятнадцать лет моя жена умрет. А я готов нести ответственность за все, что сделал. Если, конечно, вы сумеете доказать мою вину, — усмехнувшись, добавил он.

«Он действительно железный, — с отчаянием подумала Настя. — Ну как же мне пробиться к нему? Осталась последняя попытка».

— Владимир Сергеевич, попробуйте посмотреть на ситуацию с другой стороны. У нас с вами дилемма: или вы убиваете Ерохина, или мы раскрываем убийство, которое он совершил. Трагедия вашей семьи происходит из того, что убийцы вашего сына не были наказаны за содеянное ими зло и причиненное вам горе. Теперь у нас есть убитый мальчик Костя Малушкин, который, конечно, старше вашего сына, но, в сущности, не намного. Ему только недавно исполнилось двадцать. Он пришел работать в милицию сразу после армии. Он еще ничего не успел в своей жизни, у него даже девушки не было. И у него остались родители и двое братьев. Вы не думаете о том, что они тоже захотят отомстить разгуливающему на свободе убийце? Братья Кости Малушкина еще подростки, и их незрелые сердца будут смолоду исковерканы ненавистью и жаждой мести. А они, в отличие от вас, свою жажду мести удовлетворить не смогут, потому что убийцу их брата собираетесь лишить жизни вы. Конечно, рано или поздно они узнают об этом, но в их возрасте достаточно два-три месяца прожить с мыслью о ненависти и возмездии, о том, что на них и на их убитого брата всем наплевать, и они могут вырасти моральными уродами. Вы не боитесь этого, Владимир Сергеевич? Ваша жизнь разрушена бесплодными попытками отомстить, но вы-то уже извлекли из этого свой урок. Зачем же вы хотите, чтобы точно так же разрушили свои жизни двое мальчишек, из которых одному пятнадцать, а другому семнадцать. Я была у них, я разговаривала с братьями и родителями Кости. Поверьте мне, это страшное зрелище. Вы сами через это прошли и прекрасно можете себе представить, что я там увидела и услышала. Мальчики на Костиной могиле клялись покарать преступника. Они уже отравлены страшной и ненасытной жаждой мести. Так дайте же мне возможность привлечь к ответственности убийцу их сына и брата. Вспомните себя девять лет назад, Владимир Сергеевич. Если бы тогда вам сказали, что убийц вашего сына можно отдать под суд, но для этого не хватает показаний свидетеля, который почему-то хранит гордое молчание, что бы вы почувствовали? Что стали бы делать?

И снова молчание было ей ответом.

«Все, больше я ничего сделать не могу. Если он и сейчас не дрогнет, то это безнадежно. Придется ждать, следить за ним и арестовывать в момент покушения. Ерохина мы, может быть, и спасем, а генерала ждет тюрьма. Но бог свидетель, как же мне этого не хочется!»

Наконец Вакар прервал паузу:

— Правильно ли я вас понял, что у вас нет никаких официальных доказательств моей причастности к тем трем убийствам?

— Правильно.

— И точно так же у вас нет никаких доказательств того, что я якобы собираюсь убить Игоря Ерохина?

— Никаких, — снова подтвердила она.

— Мои слова в разговоре с вами могут быть истолкованы как признание?

— Для меня лично — да. Но больше ни для кого.

— Почему?

— Потому что я могу кому угодно рассказывать, что вы мне признались в трех убийствах и в намерении совершить четвертое, а вы потом скажете, что пошутили. Вот и все. Прямых доказательств нет. Ваше признание должно быть написано и подписано вами, тогда оно имеет силу доказательства. Все остальное — разговоры на скамеечке.

— Я не признавался вам в трех убийствах, не передергивайте.