— Естественно, мы не будем менять заведенный порядок. Ты для него — только мой бывший муж, отец Уэнди. Зачем травмировать мальчика! Я не хочу, чтобы он считал, будто мы ему лжем.
«Определенно сын напрокат».
— Стэнли настаивает, чтобы мы компенсировали твои траты, когда ты будешь забирать мальчика.
«Нет, это просто „Эскорт-служба, отец и сын“. Неизвестный папа. Пожалуй, стоит наклеить себе на лоб», — думал Голд.
— Чтобы все было по-хорошему. Пойми, мы действительно хотим, чтобы ты принял участие в жизни Питера.
У Голда помутилось в голове. Он смотрел на фотографию Ирвинга Роузуолла и его собачки. Он вспомнил, что в далеком детстве, лет в шесть-семь, у него самого был пес. В Бойл-Хайтс. Манчестерский терьер с примесью. Вот только как звали собаку, он забыл.
— Джек, Джек, ты меня слышишь?
Внезапно Голд почувствовал себя смертельно усталым. Опустошенным. Старым.
— Джек!
— Эв, давай оставим все как есть. Зачем менять, когда прошло столько времени!
— Ну...
— Какая разница?! — Голд чувствовал, как в нем закипает гнев, — он не знал, на кого или на что, — и старался держать себя в руках. — Давай оставим все как есть. Так будет лучше. Идет?
— Конечно, Джек, если ты...
— До свиданья, Эв.
Голд повесил трубку. Несколько минут он сидел, тупо уставясь в стену. Страшно хотелось выпить. Зазвонил телефон. Вместо того чтобы ответить, он вышел из кабинета и отправился вниз, слушать допрос.
11.22 утра
Эстер зажгла под чайником огонь, вложила в пластиковую воронку бумажный фильтр и насыпала туда шесть ложек кофе.
— Ну что ж, лучше сейчас, чем потом, — сказала мамаша Фиббс, сидевшая у стола. На ней было черно-белое вязаное платье с длинным подолом. Волосы собраны в пучок.
Эстер достала из посудного шкафа две чашки и, поставив их на стол, села напротив мамаши Фиббс. Она всхлипнула и высморкалась в смятую салфетку. Ее глаза вновь наполнились слезами.
— Лучше сейчас, чем потом, — решительно повторила мамаша Фиббс.
— Ах, мама! Ну как вы можете относиться к этому столь безразлично! — воскликнула Эстер.
Лицо старухи напряглось.
— Как, спрашиваешь ты? Очень просто. И знаешь почему? Потому что этот парень никогда не изменится. Он навсегда останется преступником, вором и наркоманом. И ничем другим. Он выбрал, как это называют, свой образ жизни. Он отвернулся от Господа. Мне горько и больно об этом говорить, но это правда. И теперь я должна позаботиться о том, на какие средства будут существовать мои сноха и внук. Вот что меня теперь беспокоит.
Эстер протянула ей руку, мамаша Фиббс взяла ее пальцы и крепко, ласково сжала их.
— Разве можно просто взять и вычеркнуть его из своей жизни, мама?
— Просто? — фыркнула старуха. — Чего уж проще! Он свел моего Чарльза в могилу, и тот умер, терзаемый горем. Теперь я одинокая старая вдова, которой приходится проводить ночи в пустой постели. Думаешь, мне легко? И ты сама изнываешь от одиночества всякий раз, когда он попадает в тюрьму. Ты чахнешь, впустую растрачивая жизненные силы. Трудишься, стирая пальцы до костей, чтобы заработать деньги на адвокатов и тому подобные вещи. И ты считаешь, что это — просто? Ничего подобного. Говорю тебе, милая, этот парень — конченый человек. Именно так ты должна к этому отнестись. Считай, что он умер, и думай о том, как тебе жить дальше. Тебе и Малышу Бобби.
— Вы думаете, мы никогда его больше не увидим? — По щеке Эстер скатилась слеза.
— Конечно, он еще вернется: как только у него кончатся деньги и ему потребуется очередная доза, он станет колотить в дверь, выпрашивая подачку, словно собака. Если дома никого не будет, он взломает дверь и унесет телевизор. Такой уж он человек, Эстер.
Эстер опустила лицо и приложила к глазам смятую салфетку.
— Не забывай, у тебя на руках маленький ребенок. Да и сама ты еще молода. Ты волочишь ноги, словно восьмидесятилетняя старуха, и все из-за Бобби. Пора положить этому конец. Забудь о прошлом и не упусти возможности наладить свою жизнь.
Раздался звонок. Эстер поднялась на ноги.
— Кто бы это мог быть, черт побери? — Она пошла к парадному входу. За сетчатой дверью стоял Кларк Джонсон.
— Миссис Фиббс, мне нужен Бобби.
— Его здесь нет.
— Миссис Фиббс, я хотел бы войти.
— Я же сказала — его здесь нет.
— Мне нужно войти. Я на работе.
Эстер смотрела на него сквозь сетку.
— Миссис Фиббс, вы должны впустить меня. Именем закона.
Эстер отперла замок и распахнула дверь.
— Входите. Но Бобби здесь нет. Он ушел.
Джонсон вошел в дом.
— Сегодня утром Бобби не явился на обследование. Вы не знаете, где он сейчас?
— Я же говорила вам — он ушел.
— Хотите сказать, навсегда?
— Навсегда, мистер Джонсон. Навсегда.
— И вы не знаете, где он и куда пошел?
— Понятия не имею.
— Когда он ушел.
— Этой ночью.
Он смотрел на Эстер сквозь стекла очков в тонкой золоченой оправе.
— А что случилось?
Эстер пожала плечами.
— Он ушел. Смылся. Вот что случилось.
— Вы поссорились?
— Можно сказать, да.
— Из-за чего?
— Это личное дело, мистер Джонсон.
— Из-за наркотиков?
— Нет.
— Он опять их принимает?
— Откуда мне знать?
Джонсон вздохнул, глядя в опухшие, покрасневшие глаза Эстер.
— Вы хорошо себя чувствуете?
— Все в порядке.