Убийца теней

Строгая красота зала, впрочем, вопреки всему наводила на возвышенные мысли. Но не прогоняла скепсис полностью. Да, явной, кричащей роскоши в убранстве храма нет, но ходили слухи, что некоторые верховные двухбережники, восхваляя бедность на словах, втайне скапливают немалые богатства. И вряд ли эти слухи безосновательны. Но не из-за этого Ярла питала к иерархам двухбережной веры неприязнь. Всё намного проще. В силу своих врождённых способностей, она не могла относиться к ним иначе, как к людям, которые не только сами желают жить в заблуждении, но вводят в заблуждение многих других. Слишком уверены они в своём учении, как в единственной и окончательной правде. Сколько мужчин и женщин, веря им, незаслуженно страдают, мучаются страхом и чувством вины? Страх и чувство вины – две ужасные силы, которым люди поддаются чересчур легко. Которые повергают в уныние и лишают созидательных способностей. Двухбережники часто используют эти силы как своё оружие. Выгодно используют, чтобы добиться большей власти.

Знатные лореттцы уже расселись на скамьях. Стихли разговоры, с балконов, расположенных под потолком зала, зазвучала музыка. Первый священник, встав у алтаря, прочёл четыре строки молитвы, которой полагалось открывать большую службу, и сделал паузу. Нестройный многоголосый хор прихожан повторил четверостишие. Первая молитва, вторая, третья, таинство в честь сотворения мира между Двух Берегов – с преломлением символического изображения единого мира, сделанного из необожжённой глины. В честь правобережных духов – с возлиянием воды и зажжением свечей. Наконец, четвёртая молитва и пятая. На этом большая служба обычно заканчивалась или же, как сегодня, продолжалась проповедью.

Для чтения проповеди отец Воллет перешёл к кафедре. Службу он, как полагалось, вёл с покрытой головой, теперь откинул капюшон рясы на плечи. Глядя на священника, Ярла невольно вспомнила определение, которое пришло ей на ум в советном доме: «скульптурная внешность». Да, именно так. Скульптор, изваявший её – сам Воллет. Не иначе как по собственной воле он придал каждой чёрточке своего лица такое аскетическое выражение. А горящий взгляд, которым он обводил собравшихся, казалось, мог прожечь насквозь, увидеть потаённые мысли любого из прихожан. Но так ли? Хочет ли священник угадывать истинные человеческие помыслы – или хочет внушить каждому, что, какими бы эти помыслы ни были, они в любом случае греховны и преступны? Взгляд Воллета заранее обвинял. Первый священник взял на себя роль судьи – и верил, что имеет на это полное право.

Но другой взгляд, взгляд сумеречного охотника, видел если не сами помыслы, то их последствия. Воллет для этого взгляда был такой же открытой книгой, как другие. Ярле стало ясно, что этого человека можно было бы пожалеть, если бы… если бы проявления его склонностей не были такими страшными. Действительно страшными, потому что и сами эти склонности, и их тени представляли угрозу для людей. Как бы в скором времени лореттцам снова помощь сумеречного охотника не потребовалась…

Снова. Она, Ярла, ещё и с нынешним делом не разобралась, а уже про какое-то «снова» думает. Надо отвлечься от возможностей и вероятностей и сосредоточиться на «сегодня» и «сейчас».

– Братья и сёстры! – начал между тем Воллет свою проповедь. – Вспомним о начале нашего мира, ибо никогда нельзя о нём забывать. Вспомним, что Творец создал мир благим. Сотворил духов и людей, которые были чисты и не запятнаны грехами. Но часть духов возомнили, что мир, созданный Творцом, не во всём правилен, что они смогут сделать его лучше. Они стали склонять на свою сторону людей, и люди в своей слабости и глупости прислушались к ним. Творец, увидев такую неблагодарность своих созданий, разгневался и придал мирозданию вид великой реки. Отделив мятежных духов от благих, он поселил первых на левом её берегу, вторых на правом, а мир людей поместил между двумя этими берегами. И сделал так, что люди во плоти не могут попасть на эти берега. Духи же, будучи бестелесными, покидают свои обиталища и проникают в наш мир. И мятежные, озлобившиеся в своём изгнании, склоняют людей ко всяческому злу. Благие же, смиренно приняв волю Творца, всячески стараются уберечь людей от падения. Но искушение, которому люди поддались однажды, навсегда исказило их природу. Люди слабы перед злыми духами и легко верят их обольщениям, в особенности когда духи прикрывают своё уродство, облекаются неким подобием прекрасной плоти, настолько реальной, что она даже способна к похоти. И души тех несчастных, кто не устоял перед демонами в жизни, после смерти, простившись с бренным телом, оказывается в их власти безраздельно и неминуемо отправляются в их мир, где подвергаются вечным и страшным мучениям.