Убийца, ваш выход! Премьера

— Я. Вы включите свет? Зачем шарить в темноте? Выключатель у двери. — Он яростно чихнул. — Будьте здоровы, мистер Аллейн! — произнес он с почтительностью, какой сейчас не приходилось ждать от нее.

Комнату затопил розовый свет. Аллейн высунул из - под кровати голову и плечи. Она застыла, не успев убрать руку от выключателя. В другой руке она сжимала железную коробку. Глаза ее были донельзя расширены, как у перепуганного ребенка. Чудо как хороша!

Аллейн вылез из-под кровати и выпрямился.

— Пыль под кроватью — самая мерзкая пыль на свете! — посетовал он.

Ее пальцы соскользнули с выключателя на дверную ручку, но и там не удержались, лицо приобрело безвольное выражение. Не подхвати он ее, она шлепнулась бы на пол. Коробка со звоном упала.

— Нет-нет, так не годится, — молвил он. — Вы не из тех, кто чуть что хлопается в обморок. У вас железные нервы! Никакого обморока, сердце бьется на диво ровно.

— Зато ваше, наоборот, того и гляди выскочит наружу!

Он поставил ее на ноги, не выпуская ее локтей.

— Сядьте!

Она высвободилась и опустилась в пододвинутое им кресло.

— Все равно, — проговорила мисс Вон, — вы меня напугали. — Она не сводила с него уверенного взгляда. — Надо же мне было так сглупить и угодить в примитивную западню!

— Я тоже удивляюсь, что вы в нее угодили. Увидев вас в такси, я понял, что действую верно, а потом вы позвонили… Я догадывался, что Сюрбонадье дал вам ключ.

— Я собиралась его вернуть.

— Вот как? Честно говоря, мне трудно представить, чем он вас привлек. У вас трудности с выбором?

— Не всегда.

— Допустим…

— У вас против меня ничего нет! Почему бы мне сюда не прийти? Вы сами мне это предложили.

— В девять часов, вместе со мной. Что вы хотели найти в этой коробке?

— Мои письма, — быстро ответила она. — Я хотела их уничтожить.

— Их в ней нет.

— Тогда я, как Офелия, тем более была обманута.

— Вы не были обмануты, — произнес он с горечью.

— Отдайте мне мои письма, мистер Аллейн. Я готова поклясться всем самым святым, что в них не было ничего, что можно было бы связать с его смертью…

— Я их прочел.

Она побелела.

— Все?

— Да, включая вчерашнюю записку.

— Как же вы намерены поступить? Вы меня арестуете? Вы здесь один…

— Не думаю, что вы окажете сопротивление или закатите скандал. Мне трудно вообразить эту сцену: я выволакиваю вас на улицу, растрепанную и раскрасневшуюся, и изо всех сил свищу в свой полицейский свисток, а вы царапаете мне ногтями физиономию…

— Ну нет, это было бы слишком вульгарно.

И она заплакала — беззвучно, сохраняя благопристойное выражение лица, даже красиво: просто глаза наполнились слезами, и они покатились по щекам. Она быстро промокнула их платком.

— Я замерзла, — сообщила она.

Он подал ей стеганое покрывало с кровати. Оно выскользнуло у нее из рук, и она устремила на инспектора беспомощный взгляд. Он укрыл ее в кресле. Она вдруг вцепилась ему в воротник.

— Посмотрите на меня! Посмотрите же! Разве я похожа на убийцу?

Он сжал ее запястья и попытался высвободиться, но она не ослабляла хватку.

— Поверьте, я не собиралась осуществлять угрозу из своего письма. Мне просто хотелось его припугнуть. — Она убрала руки и выпрямилась. — Вы сделали мне больно, — пожаловалась она.

— Вы сами меня заставили. Пора с этим заканчивать.

— Позвольте мне по крайней мере объясниться! Если, выслушав меня, вы все же сочтете меня виновной, то я пойду с вами без малейших возражений.

— Вынужден вас предостеречь…

— Знаю. Но мне необходимо выговориться. Уделите мне пять минут, выслушайте! Я не сбегу. Если хотите, заприте дверь.

— Хорошо.

Он запер дверь и спрятал в карман ключ. Усевшись на край кровати, он стал ждать.