Убийца, ваш выход! Премьера

— Мое знакомство с Артуром Сюрбонадье длилось шесть лет, — заговорила она наконец. — Я приехала в Кембридж для участия в устроенном студентами благотворительном представлении. Мне дали роль Дездемоны. Я была тогда совсем молоденькой начинающей актрисой. Артур в те времена был хорош собой и вообще всегда умел производить впечатление на женщин. Я не жду, чтобы вы это поняли. Он познакомил меня с Феликсом, но я не вспомнила Феликса, когда встретилась с ним потом опять. Он утверждает, что никогда меня не забывал. Артур увлекся мной и познакомил меня с Джейкобом Сейнтом, что очень помогло мне профессионально. В конце года мы оба получили роли в постановке Сейнта. Сказать, что Артур был страстно в меня влюблен, — значит ничего не сказать. Он был так мной поглощен, словно помимо меня на свете вообще ничего не существовало. Это не могло меня не впечатлить. Вот так все и произошло… Он не уставал делать мне предложение, но мне не хотелось замуж, к тому же я быстро поняла, какой это подлец. Он питал какую-то фантастическую ненависть к своему дяде и однажды, еще в Кембридже, накропал статью, в которой наговорил про Сейнта гадостей. По этому поводу была даже судебная тяжба — полагаю, вы о ней знаете, — но Сейнт никогда не считал виноватым Артура, ведь племянник полностью от него зависел. Он рассказывал мне об этом и вообще о своих грехах. Он сохранял для меня привлекательность. А потом я встретила Феликса, и… — Она сделала жест, в котором инспектор заподозрил привычный сценический прием.

— После этого я стремилась прекратить отношения с Артуром. Он меня пугал, угрожал рассказать Феликсу про… про все. — Она помолчала, после чего в ее голосе появились новые нотки. — Феликс, — продолжила она, — был совсем другим человеком. Он принадлежит к другой касте. Он по-своему нетерпим — до смешного! Но при этом он ужасно достойный человек. Если бы Артур ему рассказал, то… Я была в ужасе. Я стала писать эти письма, потом отправилась в Нью-Йорк, а когда вернулась, Артур опять меня подмял. Вчера — кажется, с тех пор уже минули годы! — он явился ко мне и устроил сцену. Я решила его припугнуть и после его ухода написала это письмо…

— В котором написано примерно следующее: «Если ты сегодня же не пообещаешь меня отпустить, я тебя погублю!»

— Господи, я всего-то хотела рассказать Сейнту, что это было делом его рук, что это он написал ту статью!

— Он шантажировал Сейнта не один год. Вы, конечно, знали об этом?

У нее был такой вид, словно в нее угодила молния.

— Вы знали? — повторил свой вопрос Аллейн.

— Нет. Он мне никогда об этом не говорил.

— Понимаю… — протянул Аллейн.

Она смотрела на него умоляюще, растирая запястья, которые он сдавил с излишней силой. Внезапно она протянула ему руку.

— Почему бы вам мне не поверить? Почему бы не пожалеть меня? — прошептала она.

За сим последовала тишина. Несколько секунд оба молчали и сидели без движения. Потом он придвинулся к ней, опять сжал ей руку, но уже не больно. Их пальцы переплелись. Наклонив голову, он застыл в позе глубокого размышления.

— Ваша взяла, — пробормотал он наконец.

Она подалась к нему, поднесла его руку к своему лицу. Свободной рукой она опять избавилась от покрывала, сбросив его на пол.

— Вчера вечером я думала, что вы поцелуете мне руку, — промолвила она.

— И вот сегодня… — Он медленно прикоснулся губами к ее руке.

В наступившей тишине оба слышали, как кто-то быстро шагает по узкой улице. Звук шагов как будто привел ее в чувство. Она выдернула руку и вскочила.

— Примите мои поздравления! — сказала она.

— С чем?

— Вы весьма умны! Вы бы сели в глубокую калошу, если бы меня арестовали. Теперь вы меня отпустите?

— Если вам так нужно…

— Нужно. Скажите, что первым делом заставило вас меня заподозрить?

— Ваша косметика на патронах.

Она посмотрела в окно, на улицу.

— Невероятно! — сказала она тихо. — Этот опрокинутый пузырек у меня на столе… Его опрокинул сам Артур. — Немного поразмыслив об этом, она быстро проговорила: — Получается, что тот, кто это сделал, побывал в моей комнате?

— Да. Ваша комната была пустой как раз перед… перед тем как это случилось. Вы беседовали с Гарденером в соседней комнате.

— Нет-нет, все не так! Он мог бы войти, но не входил. Он в это время находился на сцене. Артур опрокинул пузырек и весь забрызгался. Когда он клал в ящик патроны, у него на руках была моя косметика. Наверное, что-то оставалось на большом пальце, когда он заряжал револьвер. Понимая, что с ним покончено, он решил подстроить так, чтобы Феликса обвинили в убийстве. Феликса или меня. Вдруг он намеренно использовал мои белила? Это в его духе.

— Даже так? Бедное вы дитя!

— Да, так, уж я его знаю.

— А я не знаю, правы ли вы, — сказал Аллейн.

— Уверена, что права.

— Попробую взглянуть на дело под этим углом, — сказал он, не отдавая себе отчета, что говорит. Он смотрел на нее жадным голодным взглядом, словно не мог наглядеться.

— Мне пора. Могу я забрать письма, или они конфискованы?

— Забирайте.

Он принес из соседней комнаты письма. Она тщательно их перебрала.

— Одного не хватает.

— Сомневаюсь.