Убийцы, мошенники и анархисты. Мемуары начальника сыскной полиции Парижа 1880-х годов

Этот мошенник, обладавший ловкостью акробата, выпрыгнул в сад на свежевзрыхленную землю, поднялся на ноги, встряхнулся и исчез на глазах у ошеломленных агентов, которые, разумеется, даже не помышляли последовать за ним тем же путем.

Впоследствии я узнал еще об одном подвиге Пулена и окончательно убедился, что это был удивительно ловкий плут.

В одно прекрасное утро полицейские привели в центральный парижский комиссариат велосипедиста, учинившего какой-то уличный скандал. Никаких документов у этого субъекта не оказалось.

Секретарь спросил его имя. Задержанный назвался Полем или Леоном и указал вымышленный адрес. Вообще, все его ответы были так странны и фантастичны, что секретарь счел нужным пойти к комиссару и спросить, не арестовать ли этого молодца, который не имеет фамилии и сначала колебался сказать свой адрес, а потом назвал какой-то небывалый квартал. Тогда велосипедиста, которого, по-видимому, неожиданный оборот дела уже начал сердить, ввели в кабинет комиссара.

Но при виде последнего лицо его вдруг прояснилось.

— А, здравствуйте, господин комиссар, — воскликнул он, — как я рад, что встретил вас! Ведь вы знаете меня. Помните, когда вы были комиссаром в Н. вы часто заходили в аптеку к X. Я — Август, его помощник лаборанта.

— Как, это вы, милейший? — воскликнул комиссар, который, действительно, часто видел Пулена в аптеке, когда тот там служил.

Само собой разумеется, он выпустил молодца на свободу, отнюдь не подозревая, что бывшего лаборанта уже несколько месяцев разыскивают за кражу со взломом.

Этот случай еще раз доказывает, насколько необходимы те рапортички, о которых я говорил и которыми следовало бы уведомлять всех парижских комиссаров полиции не только об арестах, совершенных накануне, но также обо всех разыскиваемых лицах.

Само собой разумеется, что если бы мой коллега знал, что Август, которого он встречал в аптеке господина X., был сообщником Марно, он, конечно, поспешил бы его арестовать. Но каким образом он мог это знать, когда полицейская префектура не считает нужным давать своим чиновникам сведения такой первостепенной важности?

Однако в конце концов Пулен все-таки попался.

Я узнал, что у него есть тетка, честная и очень набожная женщина, служившая кухаркой в одном богатом доме. Несмотря на все проделки своего беспутного племянника, она все еще чувствовала к нему некоторую слабость и продолжала время от времени тайком принимать его.

Понятно, мы учредили тщательный надзор за добрейшей тетушкой Пулена, и в наши руки попало письмо его. Негодный лицемер писал бедной женщине, которая каждое утро ходила к ранней обедне, приблизительно в следующем духе:

«Любезная тетушка!

Нынешний день — самый прекрасный в жизни для моей кающейся души!

Подобно ангельскому мытарю, вчера я бил себя в грудь и плакал о грехах своих у подножия алтаря, а сегодня утром Господь Бог сподобил меня приобщиться Святых Тайн.

В таком состоянии Божьей благодати я хотел бы пребывать всегда, но вы, дорогая тетушка, знаете, что для поддержания моих сил одного небесного хлеба недостаточно. Необходимо питать мое грешное тело, которое только недавно просветил Господь. Вот почему я рассчитываю на вас, милая и дорогая тетушка, что вы дадите мне немножко презренного металла, без которого, к сожалению, невозможно достичь спасения души в этом мире»…

Когда Пулен явился за «презренным металлом» к своей доброй тетушке, то застал там двух агентов, которые схватили раба Божьего и препроводили в мою канцелярию.

Это был совсем вульгарный мошенник, который, увидя себя пойманным, струсил, присмирел и держался самым униженным образом. Видимо, он думал только об одном: как бы отделаться подешевле.

Он первый сообщил нам, что Марно был анархистом, и привел некоторые доказательства, которые при проверке вполне подтвердились. Мы узнали, между прочим, что в августе месяце, почти накануне кражи на улице Шальо, он был задержан за сопротивление полицейским агентам, когда те срывали и уничтожали анархистские прокламации «Рёге Peinard». Но, к сожалению, его тотчас же выпустили на свободу.

Марно также был участником лиги антидомовладельцев и энергично переселял не плативших за квартиру жильцов.

Правда, этот горячий партизан анархии начал с того, что своих же собратьев надул на пятьсот франков. За эту проделку он был исключен из их кружка, но нисколько этим не смутился и примкнул к другим анархистским группам и продолжал усердно посещать их сходки.

По всей вероятности, Пулен надеялся, что, сообщив все подробности о Марно, он заслужит снисходительность присяжных, и дошел до того, что обрисовал его в самых мрачных красках. Он рассказал, что однажды после кражи велосипедов Марно показал ему нож, тот самый, которым он убил Колсона, и сказал:

— Слушай, если ты на меня донесешь, я вспорю тебе брюхо!

— В другой раз, — рассказывал Пулен, — проходя вместе со мной по улице Бельвиль, Марно увидел вдруг господина Антона, комиссара того квартала. Тогда, судорожно сжимая свой нож, он воскликнул:

— Если только он ко мне подойдет, я его убью!