Убийцы, мошенники и анархисты. Мемуары начальника сыскной полиции Парижа 1880-х годов

— Этого алиби не существует, — сказал мне господин Тайлор, — госпожа С. созналась, что это неправда. Но Пранцини не должен об этом подозревать. Завтра мы устроим очную ставку с этой женщиной.

Мы приехали в депо уже вечером. Господин Гюльо и Буше, прокурор республики, ожидали нас в кабинете господина Тайлора. Однако прежде чем вести обвиняемого к допросу, ему подали обед в отдельной комнате.

В восемь часов Пранцини, изнемогавший от усталости, был отведен к судебному следователю. Во время допроса он путался и даже дошел до того, что сказал, будто ходил в морг посмотреть трупы убитых, между тем как в действительности они вовсе не были выставлены в морге.

Господин Гюльо не перебивал его. Он отлично знал, что все это фантастическое здание рухнет, когда явится госпожа С. и скажет правду.

За всю мою долгую службу я не видел более драматичной очной ставки, чем эта.

В холодной и банальной обстановке кабинета судебного следователя Пранцини, на вид невозмутимый, сидел у стола господина Гюльо и чуть ли не в сотый раз повторял свою излюбленную фразу:

— В этом деле я ни при чем, — как вдруг дверь открылась и вошла госпожа С.

Я видел ее в первый раз и был тронут тем порывом почти материнской нежности, с каким она бросилась к этому человеку, любовь которого обошлась ей так дорого…

Но протокол письмоводителя, по обыкновению сухой и сжатый, на этот раз достиг такой драматической яркости, что мне кажется, самое лучшее воспроизвести его целиком в том виде, как его продиктовал господин Гюльо.

«В ту минуту, когда госпожа С. входит, у нее очень взволнованный вид, и она кидает на Пранцини умоляющий взгляд.

— Ведь ты знаешь, Анри, что ночь со среды на четверг на Масленой ты провел не у меня. Я не допускала мысли о твоей виновности, а потому не сказала правды тотчас же. Но умоляю тебя, если ты не виновен, скажи, где ты провел эту ночь, потому что это может тебя оправдать.

Пранцини’. Что я могу сказать, когда ту ночь я провел с тобой? Зачем ты хочешь, чтобы я лгал?

Госпожа С.: Наоборот, я хочу, чтобы ты сказал правду. Полно, Анри, посмотри мне в глаза. Не отворачивайся. Признайся, что ты ночевал в другом месте.

Пранцини: Нет.

Госпожа С..’ Быть не может, чтобы ты это утверждал. Будь искренен, прошу тебя. Подумай, ведь дело идет о моей чести.

Пранцини: Я сказал правду.

Госпожа С.: Я для твоего же блага прошу тебя не отпираться. Еще раз посмотри мне в глаза.

Слезы текли по щекам Пранцини.

Госпожа С.: Почему ты не хочешь посмотреть мне в глаза? Ведь очевидно, что ты ночевал в другом месте. Зачем это скрывать? Ты заставишь меня поверить, что ты виноват, а между тем я хотела бы, чтобы твоя невиновность была доказана!

Пранцини: Ну, если так, то я не спорю.

Госпожа С.: Гораздо лучше сказать правду. Подумай, как ты меня огорчил. Вспомни все то, что ты мне сказал!

Пранцини: Я ничего не сделал, так как во всей этой истории я решительно ни при чем.

Госпожа С.: Я не могу себе представить, чтобы ты был виновен. Ты добр, ласков, ты не причинил бы вреда даже мухе, ты так любил ласкать и целовать детей… Как же ты мог бы убить эту маленькую девочку? Нет-нет, это немыслимо. Но в таком случае нужно доказать, что ты не виноват. Нужно сказать, где ты был в эту ночь. Я умоляю тебя, скажи, это необходимо.

Пранцини: Я ничего не знаю. Возвратясь к тебе, я лег на диван…

Госпожа С.: Вечером, вернувшись из цирка, ты рассказал мне ужасную историю, но я все-таки не могла верить, чтобы ты был виноват.

Пранцини: Я ровно ничего тебе не рассказывал.

Госпожа С:. О, я, как сейчас, вижу тебя на кушетке… Ты вдруг начал плакать и в первый раз заговорил со мной о госпоже де Монтиль. Ты рассказал мне, что встретил ее однажды на Елисейских полях, когда она каталась в экипаже. Ты говорил, что это очень добрая женщина, очень похожая на одну особу, которую ты сильно любил. Затем ты мне рассказал, что отправился к ней 16-го вечером, рассчитывая провести у нее ночь, как вдруг в третьем часу ночи кто-то три раза постучался. Госпожа де Монтиль сказала тебе: «Я боюсь, спрячься, чтобы тебя не видели, это один негодяй, который приходит за деньгами». Затем ты мне рассказал, что она бросила тебе твое платье и ты спрятался в гардеробной, как раз против ее комнаты. Оттуда ты слышал шаги двух людей, слышал даже крик женщины, но оставался в шкафу до шести часов утра! Я спросила, почему ты не защитил эту женщину, но ты ответил, что она тебе сказала: «Спрячься и сиди смирно, не двигайся»…

Пранцини: Ничего подобного я не рассказывал.

Госпожа С.: Так, значит, я лгу? О, не разрушай моей иллюзии о твоей невиновности! Ты хочешь выставить меня лгуньей, меня, которая была так добра к тебе, так тебе предана. Семь месяцев я любила тебя бескорыстно, я тебе верила, делала для тебя такие жертвы! Ты говорил мне о твоей старухе матери, о твоем желании видеть ее счастливой… Ты плачешь, — видишь, это правда…