Убийцы, мошенники и анархисты. Мемуары начальника сыскной полиции Парижа 1880-х годов

Впоследствии, когда почтамтский чиновник, вызванный нами, увидел Пранцини, то добросовестно заявил, что не может признать в нем отправителя пакета.

Таким образом, Пранцини, упрямо отрицавший самые очевидные факты, вдруг совершенно неожиданно сделал весьма серьезное признание, без которого нам едва ли удалось бы установить факт.

Само собой разумеется, что господин Гюльо передал Гоберу, эксперту французского государственного банка, два письма: одно — адресованное господину П., а другое — найденное в шифоньерке Марии Реньо, а также манжеты с надписью «Гастон Геслер», но эксперт не мог признать, что письма и надписи написаны одной и той же рукой.

Гобер высказался так: «Пранцини первостепенный каллиграф. Он может варьировать свой почерк до бесконечности, но я не решаюсь утверждать, что письма и надписи написаны им».

Виновность Пранцини не подлежала сомнению, в душе мы были твердо убеждены, что он один убийца, но с той минуты, как в гостинице Калье был найден след Геслера, его нужно было разыскать. «Раз заяц поднят, его нужно затравить» — так говорится в старинной народной поговорке.

Вместе с тем мы ясно видели, что необъяснимое исчезновение Геслера из отеля Калье будет опасным оружием в руках защитника Пранцини. Было решено во что бы то ни стало разыскать человека, исчезнувшего в день преступления.

— Не хотите ли взять на себя это трудное и неблагодарное поручение? — сказал мне господин Тайлор.

В то время у меня еще было много самоуверенности и отваги молодости. Я без колебания ответил «да».

В тот вечер господин Тайлор прислал мне маленькую записочку, написанную карандашом и сохранившуюся до сих пор в моих старых бумагах. Вот ее содержание:

«Мой милейший друг!

Приготовьтесь как можно скорее отправиться в Нанси, Кёльн, Вену и пр. Если возможно, выезжайте завтра утром. Маршрут и все распоряжения предоставляю на ваше усмотрение.

Преданный Тайлор».

Глава 5 Погоня за человеком

На следующий день брюссельские газеты принесли романтический рассказ одной американской дамы, некоей госпожи Мак-Дональд. Вот резюме того, что эта дама, покинувшая Париж накануне преступления, рассказала бельгийским журналистам:

«Я сопровождала одну американку в Антверпене. Моя приятельница уехала в Америку, а я осталась на несколько дней в Антверпене.

С Геслером я повстречалась на площади Верте. Он подошел ко мне и спросил, не знаю ли я, где находится бюро компании Red Star Line.

Заметив, что я с трудом объясняюсь по-французски, мой собеседник заговорил со мной по-немецки. Таким образом я догадалась, что со мной беседует не кто иной, как Геслер.

В кафе, куда мы зашли закусить, я за ним наблюдала и заметила, что волосы его выкрашены. Он казался встревоженным и взволнованным. К пиву местного производства он даже не прикоснулся, зато осушил целый графин воды.

Он попросил меня перевязать ему на руке рану, от которой он, по-видимому, сильно страдал. Он мне рассказал, что дезертировал из Франции и был ранен в ожесточенной борьбе со своим начальством. Рана имела вид глубокого пореза. Я ее перевязала.

Незнакомец дал мне носовой платок, чтобы отереть на руках кровь. Тем временем он рассказывал мне о своих путешествиях по всему свету. Затем он со мной распрощался.

Платок остался у меня, и я только потом заметила, что он помечен инициалами,G. G.“».

Эта женщина, по настоянию журналистов, отправилась заявить полиции о случившемся. Она была принята комиссаром на улице Фрер-Орбан, которому передала платок с меткой «G. G.» и прибавила еще весьма важное показание, именно, что антверпенский незнакомец предлагал ей в подарок ценные вещи.

Тогда было решено, что мое путешествие начнется с Брюсселя, а не с Нанси, и в 6 часов 30 минут вечера я выехал с курьерским поездом.

Приехав в полночь в Брюссель и остановившись в гостинице «Манжель», я говорил себе, что если трудно найти булавку в стоге сена, то еще труднее разыскать в Европе человека, не имея других указаний, кроме имени, по всей вероятности вымышленного, старого чемодана с несколькими парами потертых насквозь носков и старых рубашек. Я припоминал известную задачу: «по данным длины парохода и высоты мачты определить возраст капитана». Моя загадка, которую мне предстояло разрешить, была нисколько не проще!

Когда я поставил привезенный с собой чемодан Геслера на стол в моей комнате, у меня невольно мелькнула мысль, что ежедневно на рынках всего света такие чемоданы продаются сотнями. Что же касается рубашек с пристяжными воротниками, то я отлично понимал все безумие надежды найти по ним их обладателя. Правда, был медальон с маленькой фотографической карточкой женщины, причесанной по моде 1830 года. Но мог ли я надеяться встретить эту женщину? Даже если каким-нибудь чудом я встречу ее на улице, то узнаю ли? Наконец, как знать, жива ли она…

Тем не менее, если я надеялся на что-либо, так это на случай, так как случай — лучший сотрудник полиции. Он один способствует поистине удивительным открытиям.

Кроме того, я имел еще ту благодатную уверенность в успехе, которая обеспечивает победу.