Убить колибри

Он читал агентурные донесения осведомителей, внедренных в политические партии, общественные организации, в мусульманские общины, в армейские и полицейские формирования. Ему на стол клали анализ Интернета, распечатки телефонных перехватов, в которых присутствовала неприязнь к Президенту. Он просматривал картотеки, в которых значились наиболее одиозные экстремисты. Многие из них уже сидели в тюрьмах, или уехали за границу, или умолкли под давлением спецслужб.

Регулярно проводились спецоперации по истреблению боевого подполья исламистов. Среди «белых патриотов» были проведены аресты, и самые яростные из них, такие, как престарелый полковник, были помещены в колонии. «Красные патриоты» были столь смиренны и неоппозиционны, что лишь изредка марали краской памятник царю или доску с изображением Ельцина. Либералы были многочисленны, активны, выходили на митинги и демонстрации, но у них не было «боевого крыла», не было среди них Каракозова и Каляева.

Но заговор существовал. Макарцев чувствовал его слабые дуновения, как опытный парфюмер слышит едва уловимый запах духов.

Он строил графики, чертил схемы, соединял линиями оппозиционные группы, надеясь найти на пересечении нескольких линий точку заговора. Но линии не пересеклись, точка не возникала. Он каждый раз промахивался, не обнаруживал искомый центр.

Но что-то его томило, он что-то пытался вспомнить. Какое-то промелькнувшее сообщение, кодовое слово, за которым могла открыться вся зашифрованная картина. Он где-то слышал это слово, где-то недавно, при случайном стечении обстоятельств.

И вдруг вспомнил. Это было ночью в доме его друга генерала Окладникова. Вернулась после раута или фуршета взбалмошная жена Окладникова и неискренним провинившимся голосом стала рассказывать о художнике-маге, который в ходе сеанса умертвил птичку колибри. В кругу либеральных насмешников имя Колибри носил Президент, быть может, за свой невысокий рост. И убийство птички могло символизировать убийство Президента. В слове «колибри» Макарцеву чудилось слово «калибр», наводившее мысль о пуле. А также слово «либертад» – «свобода», что могло намекать на освобождение от тирана.

Эти сопоставления казались нелепыми, фантастическими. Но именно их нелепость и фантастичность могли указывать на хорошо законспирированный заговор, на искомую точку.

«Колибри» – вот ключевое слово, раскрывающее шифр. Пароль, открывающий доступ в круг заговорщиков. И Макарцев, повторяя про себя имя экзотической птахи, наметил встречи с теми, кто мог быть вовлечен в заговор.

Макарцев наметил несколько встреч, чтобы в личных беседах, исподволь, произнося ключевое слово, выявить заговорщиков.

Свой первый визит он вознамерился нанести экстравагантному персонажу, занимавшему яркое место среди политических звезд. Это был Серафим Зонд, когда-то лектор общества «Знание». В своих лекциях он рассуждал о метафизике истории, о циклах русского исторического времени. Предсказывал скорое исчезновение СССР, ибо Дух истории покидал утомленное государство, ему было тесно в омертвелых формах «красной страны». Его изгнали из общества «Знание» за проповедь пессимизма, и когда страна пала, никто не вспомнил о нем среди грохота падающих глыб. В наступившем безвременье, которое кишело пестрыми существами, возникавшими и исчезавшими, как светлячки на гнилом болоте, Серафим Зонд основал интеллектуальный клуб «Дух времени». В нем он предсказывал возрождение СССР, пророчил возвращение в русскую историю Духа, но его не замечали или высмеивали. На его лекции, напоминавшие церковные проповеди, собирались старцы проигравшей советской элиты или полубезумные юноши, нуждавшиеся в таком же полубезумном гуру. Говорили, что деньги на содержание клуба ему выделяет закрытое общество советских спецслужб, спрятавших золотой запас страны за границей.

Но постепенно пророчества Зонда стали сбываться. У страны появился новый лидер, деятельный, осторожный и точный. Он расправился с теми, кто больше других рукоплескал разрушению СССР. Набросил намордник на сепаратистов Кавказа и Волги. Разгромил восставших чеченцев. Вернул алое знамя Победы на воинские парады. Стал строить самолеты, лодки и танки. Создал союз государств, имевший, пусть слабое, но подобие СССР. И наконец, как триумф своего правления, вернул России Крым, лучезарное русское чудо.

Отношение общества к Серафиму Зонду изменилось. Его стали называть тайным советником Президента. Кудесником, магической силой управляющим историей. Его стали цитировать американские газеты. К нему наведывались аналитики «Рэндкорпорейшн».

Но внезапно тон его проповедей изменился. Он стал утверждать, что государство остановилось в развитии. Президент израсходовал созидательный дар, превратился в тормоз развития. Дух томится в тесных формах омертвелого государства, хочет покинуть Россию, вновь обрекая ее на крушение.

К его словам относились серьезно, привыкнув видеть в нем едва ли не пророка.