Убить куклу

— А то, что подружка-то наша беспутная в положении осталась! И в свой положенный срок родила девочку. Она тут же написала Сашку в тюрьму, но тот отказался от ребенка, заявив, что досталась она ему уже не девкой. Из тюрьмы он так и не вышел, убили Сашка. Наверное, и там на рожон лез да на неприятности нарывался, вот и погиб зазря совсем молодым. — Егор тяжело вздохнул, не решаясь перебить мать, с таким жаром вспоминавшую молодые годы. — Да не вздыхай ты так! Я все к чему веду? А к тому, что звали этого столичного командированного Леонов Петр Петрович, вот как! И, может быть, эта самая родившаяся и никому не нужная девочка — его дочь! Дети-то у него есть?

— Нет.

— Ну вот! Представляешь, каким это будет для твоего Петра Петровича потрясением, когда он узнает, что где-то на белом свете у него есть дочь, которая мыкается в нищете и нуждается в его помощи?

— А она действительно нуждается?

— Может, нуждается, а может, и нет. Да какая разница? Дело же не в этом. Наша сумасшедшая подружка тогда нам с Алусиком своего ребеночка подкинула. Записку написала, что именно нас считает виновницами ее искореженной судьбы. Вот ненормальная! А куда нам чужой-то, если свои есть: у Алусика сын болезненный рос, а у меня и вовсе вас двое — ты да братик твой, грудничок еще. Вот мы эту девочку ее матери назад и вернули. А когда бабка померла, девочку я забрала к себе в детдом.

— С чего ты взяла, что девочка — дочь Леонова? Может, ее отец — Сашок?

— Может, да. А может, и нет. Проверить-то некому.

— Что же подружка ваша не проверила?

— Как? Уехал командированный-то, ищи ветра в поле. Это, может, сейчас все гораздо легче, да при наличии мозгов в голове. А у подружки-то нашей мозги были совсем в другом месте, вот она и избавилась от ребенка. Где Мулечку носило — неизвестно. Однажды спросили у матери, так та сказала, что ее дочки уже нет в живых: погибла в автомобильной аварии. Так-то вот!.. О чем это я? Ах да! Про Леру. Ох и шкодливая она была в детдоме, просто ужас! После выпуска учиться пошла, теперь вот в банке работает.

— И зачем ты мне рассказала эту историю?

— Так к слову же пришлось… Как же ей повезет-то, если она Леонову дочерью окажется! А еще повезет тому, кто женится на ней.

— А если она не окажется его дочерью, жизнь себе ломать?

— Зачем же заранее жениться? Сначала надо как-то по-хитрому проверить, чтобы она не узнала и чтобы у Леонова не было возможности какое-то время с ней связаться. Если выяснится, что она не его дочь, то забыть об этой истории. Как ты считаешь, захочет Леонов проверить ее на родство?

— Понятия не имею.

— А я думаю, обязательно проверит. И тогда достанутся все миллионы после него тому умнику, который правильно поведет игру.

— Фантазерка ты у меня, мать.

— Да, было дело. Сейчас вот только уже нет такой прыти. Да и голова покоя хочет, потому что устала выворачивать мозги, пытаясь сообразить, где ухватить лишнюю копеечку. А тут эвон какие миллионы, да все мимо пройдут. Жалко!

— Понятное дело… — И Егор задумался над словами матери. Даже голова закружилась, стоило представить, как все деньги Леонова вдруг достанутся ему. Нет, у Егора ни ума, ни смелости не хватит провернуть такое великое дело! — Как там Павел поживает? — спросил он про своего старого приятеля, чтобы сменить тему, разбередившую разум. — Мы уже лет пять как не общаемся. В столицу не перебрался?

— Да куда там, в Москве своих писателей некуда девать.

— Так он все-таки стал писателем?! Вот молодец!

— Да, молодец. Пять книжек уже написал, прославился в нашей провинции, даже в районных книжных магазинах его романы продаются. Я не читала, но пресса хвалит. Пишут: «Подающий большие надежды». Хотя если бы я не попросила твоего отца уговорить его друга издать Пашины творения, сейчас бы ни одна живая душа не знала о нем. Теперь он известная личность, уважаемый житель города. В каждом доме есть его книжки с автографами. И у меня тоже есть, все пять. На всякий случай. Вдруг он и в самом деле станет таким знаменитым, что мы будем гордиться им. Хотя мы и сейчас его уважаем как писателя. Других-то в нашей глубинке нет, так нам и этот сгодится.

— Надо его проведать. Заодно и историю ему твою пересказать. Сюжетов-то в нашей глухомани да при его небольшом жизненном опыте, поди, кот наплакал. Мам, а как у нас с деньгами? Мне позарез нужны.

— А когда они тебе не были нужны? — вздохнула Антонина Семеновна.

— Хочешь сказать, что на этот раз ты мне не сможешь помочь?

— Ну почему же, смогу, накопила кое-что. Но если ты и на этот раз распорядишься деньгами не с умом, то в следующий раз придется продавать квартиру. Поэтому у меня к тебе только один вопрос: ты хочешь, чтобы мы с твоим отцом стали бомжами?

— Не говори глупости, мам!

— А это не глупости, сыночек. Тебе уже тридцать два, а ты никак от мамкиной сиськи не можешь оторваться. Почему твой братик с меня ничего не требует? Почему он в состоянии зарабатывать на жизнь, а ты нет? — Антонина Семеновна полезла в карман за платочком, пряча невольные слезы.