Убить Ланселота

— А правда, что у вас зимы суровые? Настолько, что приходится раскалять печь докрасна и спасаться, прижавшись к ней вплотную?

— Почти. Докрасна — не докрасна… но поленце вовремя не подбросишь — беда будет. Передайте вон ту чашку, ваше преосвященство.

— Помню, — поддерживает стражник помоложе, — однажды мальцом заигрался… и того… забыл подбросить.

— И?

— Ну что, что… замерзло пламя-то. Так, что вьюшку печную закрыть не удалось.

Варвары хмурятся.

— Ох, лупливал я малых за такие штуки, — вздыхает старший. Шаман кивает согласно. — Недогляд, небрежение, а с того — всей семье убыток. И печь долотом приходится отчищать. От огня замерзшего-то…

Его преосвященство шумно отхлебнул из чашки, Варвары… Так и не понять, издеваются над ним или всерьез говорят. И то, и то возможно. Он протянул чашку шаману, и тот щедро плеснул чаю.

Что-то шло не по плану. Дурное предчувствие не давало его преосвященству покоя.

Где-то что-то не так.

С кем же? С бунтовщиком? Королем Финдиром?

— А скажите, — спросил он, — духи у вас сильно бунтуют?

— Духи? Что за духи? — удивился шаман.

— Да так, ничего… Вот уже второй раз неподалеку воротца открывают. Проход на план огня. Пустяки, не обращайте внимания.

Тальберт отлично понимал, против чего идет. Шуты редко бывают дураками. Вот только другого выхода у него не было.

Он опоздал всего на чуть-чуть. В миг, когда Оки торжественно вручил Истессо меч Ланселота, за его спиной открылась дверца. Крошечная — всего в локоть высотой, — висящая в воздухе дверца, вся изузоренная лепестками огня.

— Тальберт! — крикнула Маггара, кружа над головой маленького варвара. — Тальберт, мы вернулись!

— И Дамаэнур с нами! — подхватил Гилтамас. Глаза Финдира округлились, словно у ребенка, что воровал конфеты с елки, а наткнулся на живого Деда Мороза.

— Это что за шутки? — крикнул он. — Куда? Что?

И:

— Руби их!

События понеслись вскачь. Представьте пиротехника, что собрал всяческие «вдруг!», «а тут!» и «внезапно!», слепил из них фейерверк и запалил. Так и тут.

…Хоакин боднул Оки лбом в челюсть…

…варвары вскинули луки…

…король рванул крышку табакерки…

…Маггара заверещала, увидев кровь и потерянный шутовской колпак…

…в снег из волшебной дверцы пролилась огненная струя…

Взметнулись облака пара. Стрелы ушли в него, как в молоко. Финдир промахнулся и ненароком вытряхнул содержимое табакерки в лицо Большому Проценту.

— Апчхи! Апчхи! Апчхи!

— Будьте здоровы! Будьте здоровы! Будьте здоровы!

Харметтир осел в снег. Бухгалтеры, ринувшиеся в погоню за Хоакином, столкнулись с ним, и возникла куча-мала. Руки, ноги, копья, шлемы — все смешалось.

— Держите мерзавцев! — визжал король. — Поймаа-а-ать!

В туман полетели сети. Когда пар рассеялся, взглядам аларикцев предстал Оки. Спеленатый сетями по рукам и ногам, маленький тан яростно верещал и ругался. Меч Ланселота он так из рук и не выпустил.

— Где Хоакин, мерзавец?!. — обрушился на него Финдир. — Под суд пойдешь!

— Ы-ы-ы! Ы-ы-ы!

Длинная Подпись стряхнул с себя бухгалтеров.

— Бежал! — взревел он. — В портал нырнул, паскуда!

— В какой?

Варвары с надеждой уставились на снег перед порталом. Но нет. В беготне и суете все следы Ланселота оказались затоптаны.

Зеркало загудело, подобно гонгу. Огоньки свечей покачнулись, выплюнув к потолку черные струйки дыма. Миг — и они вновь горели ровно и ясно. Храмовая безмятежность стояла на страже самой себя. Какие бы катаклизмы ни происходили в мире, покой Эры Чудовищ оставался нетронутым.

Хоакин огляделся. После звенящего холода Урболка воздух храма показался ему обжигающим. Меж мраморных колонн колебалось марево, черно-красные плитки пола блестели, словно облитые маслом.

— Уррра! — Гилтамас и Маггара принялись выписывать сверкающие зигзаги в воздухе. — Спасены! Спасены!

— Еще не совсем.

Хоакин взялся за подсвечник и ударил в зеркало, откуда только что выбрались беглецы. Раз, и другой, и третий. Во все стороны полетели осколки.

— Прекрасно! — Огненная ящерка у ног стрелка прищелкнула хвостом, — Сие знаменует наше спасение. Не будем же медлить.

— А ты кто такой? — поинтересовался Хоакин. Ящерка показалась ему похожей на Инцери, но выглядела покрупнее и помускулистее. В ее… его фигуре не было и следа девичьей хрупкости и утонченности. На голове огненная корона, да и голос — голос пусть юношеский, но властный. Принадлежащий существу, которое привыкло повелевать.

— Мое имя — Дамаэнур, — поклонился элементаль. — Я — принц огненного плана и явился в этот мир за своей невестой.

— Ты вовремя, друг. Не знаю, как бы мне пришлось разбираться с варварами… Я в долгу перед тобой.

— Не стоит об этом. Его преосвященство — мастак на разные фокусы. Разбитое зеркло его надолго не задержит.

— Точно, — поддержала Маггара. — Будь он верблюдом или канатом, пролез бы в игольное ушко.

— Так что же мы ждем?

И они двинулись в путь.