Убить легко

Она принесла присягу и теперь дает заранее вытверженные наизусть ответы на вопросы, которые мягко и ободряюще задает ей защитник.

Да, ее помолвка с Родериком Уэлманом была расторгнута по обоюдному согласию: нет, она не брала морфин из чемоданчика сестры Хопкинс; да, она пригласила двух других женщин позавтракать с ней только для того, чтобы избавить их от утомительного хождения в деревню и обратно в жаркий летний день; да, кто угодно мог проникнуть в буфетную, пока ее там не было.

Другие, уже знакомые ей вопросы.

— Что произошло, когда все вы вернулись в дом?

— Мы прошли в гостиную, я принесла блюдо с сандвичами и предложила их двум другим женщинам.

— Пили вы что-нибудь вместе с ними?

— Я пила воду. В буфетной было пиво, но сестра Хопкинс и Мэри предпочли чай. Сестра Хопкинс прошла в буфетную и приготовила его. Она принесла его на подносе, и Мэри разлила чай по чашкам.

— Вы не пили чай?

— Нет.

— Но Мэри Джеррард и сестра Хопкинс обе пили его?

— Да.

— Что было потом?

— Сестра Хопкинс вышла и выключила газ. Спустя несколько минут я собрала посуду на поднос и отнесла в буфетную. Сестра Хопкинс была там, и мы вместе вымыли посуду.

— Были ли у сестры Хопкинс засучены в этот момент рукава?

— Да. Она мыла посуду, а я вытирала ее.

— Вы что-нибудь говорили насчет следа на ее запястье?

— Да, я спросила ее, не оцарапалась ли она.

— И что она ответила?

— Она сказала: «Это шип с розового куста близ сторожки. Я потом вытащу его».

— Как она выглядела и вела себя в этот момент?

— Мне показалось, она неважно себя чувствовала от жары. Ее лицо вспотело и было какого-то странного зеленоватого цвета.

— Что произошло потом?

— Мы поднялись наверх, и она помогла мне разобрать тетины вещи. Когда мы час спустя вернулись в гостиную, Мэри была без сознания. Сестра Хопкинс сказала мне, чтобы я позвонила доктору. Он приехал как раз перед тем, как она умерла.

Сэр Эдвин театральным жестом расправил плечи.

— Мисс Карлайл, убили ли вы Мэри Джеррард?

(Ну, теперь ее очередь. Голову выше, смотреть прямо перед собой.)

— Нет!

III

К перекрестному допросу приступает обвинитель Внимание! Сейчас ей предстоит поединок с врагом. Уже не будет вопросов, ответы на которые она вызубрила заранее Началось все, однако, довольно мирно.

— По вашим словам, вы были помолвлены с мистером Родериком Уэлманом?

— Да.

— Вы хорошо относились к нему?

— Очень хорошо.

— А я вот утверждаю, что вы не просто хорошо относились к нему, а любили и отчаянно ревновали, когда он полюбил Мэри Джеррард.

— Нет! (Достаточно ли возмущенно прозвучало это «нет»?)

В голосе обвинителя нарастала угроза.

— Я далее утверждаю, что вы сознательно решили устранить эту девушку с дороги в надежде, что Родерик Уэлман вернется к вам.

— Ничего подобного. (Презрительно, немного устало. Это прозвучало лучше.)

Вопрос за вопросом. Страшные, коварные вопросы. К некоторым из них она была готова, другие застают ее врасплох. Как мучительна эта необходимость все время помнить свою роль, невозможность хотя бы раз сказать: «Да, я ненавидела ее… Да, я хотела ее смерти. Все время, пока я нарезала сандвичи, я думала о том, как было бы хорошо, если бы она умерла».

Но надо оставаться холодной и спокойной, отвечать как можно короче и бесстрастнее. Ведь на карте стоит жизнь.

IV

На месте для свидетелей Родди. Бедняга, сразу видно, до чего ему все это тошно. И выглядит он каким-то… нереальным.

Но ведь реального ничего и не осталось. Все перепуталось белое стало черным, верх — низом, а восток — западом. Да и я уже не Элинор Карлайл, а «обвиняемая». И повесят меня или отпустят на свободу, ничто уже не будет прежним Ах, если бы было хоть что-то разумное, надежное, за что можно было бы зацепиться, чтобы не скользить все глубже в эту ужасную пустоту. (Быть может, только Питер Лорд со своим веснушчатым лицом производит впечатление чего-то отрадно обычного, и это успокаивает.) До какого места дошел сэр Эдвин в своем допросе?

— Не будете ли вы столь любезны сказать, каким было отношение мисс Карлайл к вам?

Родди отвечал своим сдержанным тоном.

— Я бы сказал, что она была глубоко привязана ко мне, но ни о какой страстной любви, разумеется, не могло быть и речи.

— А теперь скажите, каковы были ваши отношения с Мэри Джеррард?

— Я находил ее очень привлекательной.

— Вы были влюблены в нее?

— Чуть-чуть.

— Когда вы видели ее последний раз?

— Должно быть, 5 или 6 июля.

Голос сэра Эдвина не сулил ничего хорошего.

— Я думаю, вы видели ее и после этого.

— Нет, я уехал за границу.

— Когда же вы вернулись в Англию?

— Когда получил телеграмму… дайте вспомнить. Это было, значит, 1 августа.

— А по-моему, вы были в Англии 27 июля.

— Нет.

— Ну, ну, мистер Уэлман. Не забывайте, что вы даете показания под присягой. Из отметок в вашем паспорте явствует, что вы вернулись в Англию 25 июля и вновь уехали 27 июля ночью.

Сэр Эдвин говорил слегка угрожающим тоном. Элинор, внезапно вернувшись к действительности, нахмурилась: с чего это защитник набрасывается на собственного свидетеля? Родерик заметно побледнел. Минуты две он молчал, а. потом выдавил из себя:

— Да… это правда…