Убить Саламандру

— Видела бы ты меня сейчас, мама, — Алина отвернулась от зеркала, впервые за двадцать три года жизни не поправив хоть что-то в своей внешности.

Телефон долго грузился: не удивительно, этой модели было уже лет семь, девушка хотела покупать новый аппарат как раз перед Сломом, но в связи с мировыми событиями отложила эту затею в долгий ящик. Наконец заставка с логотипом фирмы исчезла, давая ввести пинкод: 1612. Алина улыбнулась: это, конечно, не день рождения Макса, но этот день он тоже должен был хорошо помнить.

Декабрьский холод. В стране объявлено военное положение. Люди в панике. Но Алина продолжает всем улыбаться, не показывая страха. «Покажешь им страх, и они тебя живьём сожрут», — говорила мама.

Все больницы работали на износ, врачи не справлялись. Первый год был самый жуткий: люди оказались просто не готовы к тому хаосу, что ожидал их впереди. Кто мог — бежал, старики вспоминали годы Блокады и сетовали, что в нынешние времена молодёжь не переживёт похожие потрясения, перегрызя друг другу глотки. На Блокаду это не было похоже, враг здесь был повсюду и нигде одновременно, невидимый, пока не сломает человека. И не дай бог, этот человек окажется рядом с вами.

Алина улыбалась, встречая раненых. Невинно хлопала ресницами, когда в неё кто-то врезался и начинал сразу же кричать — крики моментально смолкали под таким взглядом. Изящно крутила бёдрами, проходя мимо зазевавшейся толпы, отвлекая её от творившегося вокруг ужаса. Зажималась с мерзким Васильевым в подсобке, чтобы он поставил ей поменьше утренних смен, когда голова совсем переставала работать.

Всё так, как учила мама. Пользуйся своим телом, это твоё орудие, твой щит и твой меч. «Мир жесток, а люди ещё ужаснее, и каждый захочет сделать тебе больно».

И вот, в относительно спокойную смену — по крайней мере не было раненых или больных в коридорах больницы, к ним ввалилось два старшеклассника — один волочил другого за собой. Алина сразу поразилась высокому блондину: он был практически раздет: в одной майке и шортах. Его кожа горела красным, и не понятно: от потуги или холода. Голубые глаза лихорадочно блестели, а пухлые губы приоткрывались в такт дыханию. Влажные волосы прилипли ко лбу, пока он затаскивал на рецепцию своего друга. Только потом она заметила второго коренастого парня, у которого лоб тоже был влажный, но не от мокрого снега или пота, а от начавшей уже сворачиваться крови.

— Помогите, — хриплый, срывающийся голос.