Убитая монета

— Папа был известный нумизмат, царствие ему небесное. — Ни Мария, ни собеседник со странным детским прозвищем не были уверены, что евреям следует так говорить, однако оба воспитывались в культурной среде и традиции, которая уделяла слишком мало внимания строгим религиозным канонам:

— И где сейчас ваш «Матрос»?

— Пропал куда-то, — тяжело и печально вздохнул Александр. — Еще до института. Я ведь хвастался тогда этой монетой перед одноклассниками, даже девчонкам показывал, объяснял, почему ее называют «Матросом» — вот и прилепилось прозвище… Украли, наверное. Давно уже, но все равно обидно. Во-первых, память. А во-вторых, монета и тогда считалась дорогой — а сейчас, наверное, стоила бы вообще кучу денег…

В этот момент соотечественник выглядел таким несчастным, что хозяйке магазина для коллекционеров вдруг захотелось, почти по-матерински, утешить его, подарив точно такую же монету, взамен утраченной. Благо, таких «Матросов» у нее в магазине было как раз не то два, не то три. Или, скажем, устроить сюрприз на какой-нибудь совместный праздник… в будущем… или как-нибудь вообще…

— Вот уж по этому поводу особо не расстраивайтесь! Не такую уж и великую кучу. В восьмидесятые годы она действительно стоила долларов пятьдесят, да и то в зависимости от состояния. Зато сейчас у нас «Матроса» вполне можно купить всего за полторы тысячи, а где-нибудь за границей — примерно за две.

— Долларов или евро?

— Да это уж как получится.

— У моей монеты состояние было хорошее. Я ее сам даже чистил, помню, зубным порошком…

— А вот это, наверное, зря, — рассмеялась Мария, запрокинув голову так, что виднее стало ее смуглую, ухоженную шею. — Раньше вообще монет хорошей сохранности было мало, и они почти все обозначались, как «вэри файн», то есть состояние «очень хорошее». Но сейчас дилеры пытаются навязать коллекционерам товар подороже, поэтому пошла мода на состояние «икс файн», по нашему — «отличное»…

Со стороны обстоятельства их знакомства выглядели так, будто два соотечественника случайно оказались по соседству в кафе международного израильского аэропорта — и теперь, коротали здесь время в ожидании своих рейсов. Стулья и столики в кафе были расставлены на достаточном расстоянии, чтобы они могли слышать друг друга и разговаривать, не мешая другим пассажирам и не привлекая чужого внимания.

В сущности, они ничем не выделялись из десятков и сотен тысяч других пар, путешествующих по миру. Госпожа Леверман выглядела немного старше своего собеседника, но и в этом не было ничего необычного — привлекательная дама средних лет, одетая дорого и со вкусом, вполне могла себе позволить общество мужчины, который тоже, по-видимому, не испытывал финансовых затруднений. Нарочитая творческая небрежность в облике нового знакомого, безусловно, указывала на его независимую натуру, но, конечно же, требовала больших денег. Часы, ремень, очки, ботинки… в принципе, понимала Мария, такие мужчины, как этот, почти не встречаются в общих зонах аэропорта. Обычно они сразу проходят в какой-нибудь VIP-зал и там исчезают до самого вылета.

— Мария, хотите еще вина? Или кофе? — Поинтересовался Александр Дыбенко, заметив, что женщина неторопливо поглаживает пальцами свой пустой бокал.

— Почему бы и нет? Все равно время надо куда-то девать… — Госпожа Леверман посмотрела сначала на собеседника, а потом на большое электронное табло.

Кафе, где они сидели, было расположено в центре большого пространства, которое окружали яркие витрины магазинчиков и сувенирных лавок. От фонтана лучами расходились залы вылета, а прямо перед выходом торчало странное сооружение в виде синей птицы, отдаленно напоминающее тотемный столб американских индейцев.

— Вот и прекрасно! Я тогда с удовольствием вас угощу.

— Александр, — рассмеялась Мария, — ну, вы точно матрос!

— Мария, поверьте, еврей — это не национальность, это состояние души.

— Или средство передвижения, — ответила дама классическим советским анекдотом.

— Особенно в наши нелегкие дни, — понимающе кивнул мужчина.

…Через несколько минут они вернулись к разговору.

— Значит, папа ваш, говорите, собирал монеты… — припомнил собеседник. — А кем он вообще работал?

— В каком смысле? — Не сразу поняла Мария.

— Ну, коллекционер — это же так, для души…

— Александр, для души — это, в основном, пенсионеры и школьники. А мой отец в Союзе был известным нумизматом. И неплохо, между прочим, на этих чертовых монетах зарабатывал…

Кажется, понял Матрос, все-таки срабатывает эффект случайного попутчика. То есть совершенно постороннего человека, которому вполне возможно, — вот, как соседу по купе, или таксисту поздней ночью, — рассказать то, что ни за что не доверил бы ни одному знакомому… Плюс немного вина… Плюс приятное ощущения безопасности и спокойствия, которое возникает у российских обывателей за границей…

— Про Федора Шаляпина, между прочим, рассказывали историю. Будто бы извозчик его спрашивает: чем, мол, барин, занимаешься? Пою, — отвечает Шаляпин. Ну, так я тоже пою, — говорит извозчик, — а делаешь-то, барин, что?

Теперь уже засмеялись оба — и мужчина, и женщина.