Убю король и другие произведения

Падает без чувств. Ее уносят.

Папаша Убю: Господин председатель нашего суда, надеюсь, это досадное происшествие не помешает вам оценить наши деяния в строгом соответствии с законом.

Прокурор: Итак, господа, этот гнуснейший рецидивист, запятнанный кровью…

Адвокат: Итак, господа, этот честнейший человек, чье прошлое безупречно…

Прокурор: Бесстыдно покусившийся на неприкрытые ноги своей жертвы посредством сапожной щетки…

Адвокат: Который, пав на колени пред грязной шлюхой, тщетно молил ее о пощаде…

Прокурор: Похитил несчастную при содействии своей богомерзкой супруги…

Адвокат: Был упрятан в багажный ящик вместе со своей добродетельной супругой…

Папаша Убю (адвокату): Прошу прощения, сударь. Соблаговолите заткнуться. А то несете всякий вздор и не даете публике оценить деяния наши. А вы, господа, рот на замок и послушайте, что мы вам скажем. Итак, мы побывали королем Польским и Арагонским, уничтожили уйму народа и пообложили всех тройным налогом. Мы только и думаем о том, кому бы пустить кровь, искрошить мозги и как бы всех подряд поубювать. По воскресеньям мы устраиваем публичное головотяпство. Мы делаем это на пригорке, а вокруг торгуют орехами и крутятся карусели. Все это занесено в документы, потому что мы любим порядок. Мы прикончили господина Какаду он вам это с готовностью подтвердит. Мы отстегали кнутом господина Пипиду и по сей день носим на себе следы этого инцидента, однако в пылу битвы не расслышали, что барышня Какаду зовет нас. Учитывая все вышесказанное, мы повелеваем нашим судьям приговорить нас к самому тяжкому наказанию, какое они только смогут выдумать, дабы воздать нам по заслугам, но только не к смертной казни, ибо всех казенных денег не хватит на изготовление столь гигантской гильотины. Зато из нас вышел бы отличный каторжник в хорошенькой зеленой шапочке, откормленный за казенный счет. Мы бы потихоньку работали на досуге. А супружница наша…

Мамаша Убю: Разве…

Папаша Убю: Помолчи, сладкая, — … будет вышивать цветочки на портянках. А поскольку думать о будущем мы не любим, нам хотелось бы заполучить пожизненное заключение и отбывать его на каком-нибудь славном приморском курорте.

Пипиду (Какаду): Не всем, оказывается, нравится быть свободными.

Какаду: И вы еще хотите жениться на моей племяннице! Я никогда не отдам ее человеку с позорным именем Пипиду.

Пипиду: А я ни за что не женюсь на девушке, чей дядя недостоин даже имени Какаду.

Судебный исполнитель: Суд… удаляется на совещание.

Мамаша Убю: Зря ты не сказал им своего слова, они тебя все равно сейчас оправдают.

Пипиду (Какаду): Я рад, что мы с вами думаем согласно.

Какаду: Позвольте вас обнять, зять мой.

Председатель: Суд… Кстати, Папаша Убю, как у вас с греблей?

Папаша Убю: Откуда мне знать! Зато я умею, с помощью различных команд, приводить в движение и парусник, и пароход и плавать на них хоть взад, хоть вбок, хоть вниз.

Председатель: Не в этом дело. Однако продолжим. Суд приговаривает Франсуа Убю, то бишь Папашу Убю, к пожизненной каторге. К ногам его прикуют два ядра и с первым же конвоем отправят на Сулеймановы галеры.

Суд приговаривает Мамашу Убю, его сообщницу, к пожизненному тюремному заключению. К ее ноге прикуют одно ядро.

Пипиду и Какаду: Да здравствуют свободные люди!

Папаша Убю и Мамаша Убю: Да здравствует рабство!

Сцена III

Тюрьма.

ВходятПапаша Убю и Мамаша Убю, гремя своими каторжными ядрами

Мамаша Убю: А ты все хорошеешь, папаня. Наручники и зеленая шапочка идут тебе просто на удивление.

Папаша Убю: А мне еще скоро ошейник скуют, четырехрядный.

Мамаша Убю: И что же это будет за ошейник?

Папаша Убю: Совсем как воротник на доспехах у генерала Ласси, вашего польского клеврета, только без позолоты — вы просили меня быть экономным, и я вам внял. А так, крепкий, добротный ошейник, что твой утюжный воротничок — немало утюгов пошло на переплавку.

Мамаша Убю: Ну и болван! И зачем тебе понадобились эти дурацкие ядра на ногах — того и гляди грохнешься! Вот шуму-то будет!

Папаша Убю: И вовсе я не грохнусь, зато ноги вам отдавлю запросто!

Мамаша Убю: Пощадите, государь Убю!

Сцена IV

Гостиная богомолки.

Несколько Старых дев

Первая Старая дева: И вот, девоньки, явился в эту свободную страну толстый-претолстый человек и говорил, что всем хочет служить, ко всем напрашивался в прислуги, а всех свободных людей хотел сделать господами. А кто не пожелал, тех он в карман запихнул, а то и вовсе в багажный ящик.