Убивство и неупокоенные духи

– Именно. Я вам расскажу почему. Мой отец родился в этих местах, очень недалеко отсюда. И он всегда хотел купить тут дом. Даже именно этот дом. Но он был гражданином Канады. Он знал, как обстоит дело: ему придется выплачивать налоги на недвижимость в обеих странах, причем на все его имение полностью. Можете себе представить, что это означало бы. Такое налоговое бремя превосходило даже его весьма существенные возможности. После длительных переговоров, потратившись на юристов, он добился соглашения с налоговой службой: его имение в Соединенном Королевстве будет облагаться налогами только на основании недвижимости, которой он владеет в Соединенном Королевстве, при условии, что он проживет здесь семь лет с момента подписания соглашения. Но оно было достигнуто слишком поздно. Он умер спустя пять лет, и теперь я обязан выплатить полный налог в обеих странах, хотя он даже не жил здесь больше полугода ни в одном году. Канадцы весьма любезно обошлись со мной – то есть весьма любезно для сборщиков налогов, а это не очень много значит. И здешняя налоговая служба – тоже. Но, несмотря на всю их любезность, мне нужно где-то взять кучу денег – столько, что, когда я все выплачу, мне мало что останется. А может, и вообще ничего. Как они мне объяснили, такова политика. Отец оставил существенные суммы по завещанию, только не мне. Теперь вы знаете, как обстоит дело. Мне нужно выжать из этого поместья как можно больше денег – из дома, земель и обстановки. Иначе я разорен. Хуже чем разорен – я преподаватель в университете, с соответствующим жалованьем. Я из тех, кто покупает старосветские коттеджи, если вообще покупает. Возможно, чтобы набрать нужную сумму, мне придется продать свой скромный современный канадский дом. Юристы! Они откусят большой кусок независимо от того, выиграют или проиграют дело. Поэтому, мистер Краутер, я жаден. Как бывает жаден лишь человек, загнанный в угол. И вот я спрашиваю вас: чем вы можете мне помочь?

– Всем, что в моих силах, мистер Гилмартин. «Батлер и Мэнсипл» всегда делают все, что в их силах. Не сомневайтесь, я передам руководству фирмы все, что вы мне сейчас рассказали. Они понимают, что такое налоги на недвижимость. Существенная часть нашей клиентуры – те, кто из-за налогов вынужден продавать родовые гнезда, в которых их семьи жили… едва ли не со времен Роберта де Белема. Наверно, вы очень страдаете оттого, что вынуждены продавать поместье?

– Если честно, мистер Краутер, нисколько. Оно никогда не стало бы моим, сколько бы я здесь ни прожил. Оно воплощает мечту моего отца, а не мою. И эта мечта отнюдь не упростила мне жизнь, вот что я вам скажу. Здесь была его Земля потерянной отрады, и он умудрился превратить ее во что-то вроде Возвращенного рая[61].

– Да что вы говорите! Что ж, мистер Гилмартин. Как уже было сказано, я сделаю для вас все, что могу. И еще скажу вам – я в душе романтик, мне жена все время это говорит, – мы прекрасно понимаем, что на самом деле мечты составляют значительную часть нашего оборота. Такова суть торговли недвижимостью.

(9)

Как бы откровенно и даже цинично ни говорил Брокуэлл с агентом о продаже усадьбы, тем же вечером, когда он сидит в большой, несколько унылой библиотеке, поужинав холодной бараниной с салатом и запив ее тем, что старуха Роза называет кофе, его мысли принимают совсем иной оборот.

Он назвал это поместье «возвращенным раем». Конечно, для Родри так и было. Влиятельная ливерпульская семья Купер, которой раньше принадлежал «Белем», повиновалась древнему закону Гераклита: «Все, что угодно, будучи взято в избытке, превращается в свою противоположность». Они приобрели богатство, а с ним – беспечность, утонченность, иллюзию, что богатство само о себе позаботится. И в конце концов разорились. Когда дед узнал, что усадьба продается, для него это была непредвиденная улыбка судьбы. Иметь достаточно канадских долларов для восстановления былого великолепия, обветшавшего по небрежности Куперов! Быть хозяином огромного дома, где его отец, незадачливый Уолтер, когда-то обшивал лакеев! Разве это не Возвращенный рай? Разве это не значит выровнять чаши весов Фортуны?