Убивство и неупокоенные духи

Для Анны время, проведенное в пути, стало временем неизмеримого духовного роста, хотя ей было некогда обращать на это внимание или вглядываться в себя. Я бы назвал это психологическим ростом, но слова «психология» она точно не знала. Бог, которому она поклонялась, будучи состоятельной, хоть и не самой богатой, жительницей Нью-Йорка, перестал быть для нее благосклонной абстракцией, требующей и заслуживающей почитания, – чем-то вроде короля Георга III, но покрупней масштабом. Он стал грозным, но не злобным и не неприступным. Его необъятность и непостижимость теперь были явлены Анне, как ей и не снилось, когда она сидела на службах в церкви Святой Троицы или молилась в установленные часы у себя дома в гостиной. Она знала, что ничтожно мала пред оком Господа, но при этом каким-то образом ощущала, что Он смотрит на нее и взор Его не гневен. И на необъятной глади озера Онеида Анна с чудесной уверенностью ощутила, что по Господню замыслу о ней она победит в этой утомительной битве. Он в конце концов приведет ее… куда? Вероятно, в озеро Онтарио, а дальше предстоит долгий путь вдоль его южного берега.

Но не только Анна выросла духовно во время путешествия. Роджер стал мужчиной – то есть без колебаний понял и принял свое место и свою задачу в мире. Возможно, он стал не лучшим из мужчин, но кто может об этом судить? Когда надо снимать осаду с города, или спасать пленную деву, или переносить тяготы, мы обращаемся к Роджерам мира сего и доверяемся их твердой устремленности к цели. Законотворцы, ученые, поэты – люди иной породы, но без Роджеров мы погибли бы.

Что же до Элизабет, тяжкая повинность ухода за Ханной сделала ее женщиной. Не деловой женщиной, строящей планы, как ее мать, но женщиной в ином смысле: кроткой, заботливой, нежной, готовой отдать себя – не полностью, но остановившись лишь за миг до полного поглощения – долгу и заботе о ближнем. Она одна подлинно сочувствовала Ханне. Для Анны болезненная дочь была обузой, долгом, предметом заботы, и Анна заботилась о ней, сколько нужно, но не любила. А вот Элизабет нашла в своем сердце любовь к сестре; и пусть эта любовь выражалась по-детски, но ведь страдающая Ханна и была ребенком, и ее нужно было пестовать как ребенка. Лауданум помогал лишь до определенной степени, и когда он переставал действовать, Элизабет очень крепко обнимала сестру и пела ей:

Джигу спляшем-ка, сестренка,
Пусть бабуля с поросенком
Тоже будет танцевать,
Кот на скрипоньке играть.

– Что такое скрипонька? – спрашивала Ханна опять и опять, хотя уже знала ответ.

– Это маленькая скрипочка, милая, как раз котику по размеру.

– Котик играет на скрипоньке, – сонно повторяла одурманенная Ханна. – Спой еще раз.

Сколько раз пела Элизабет про котика? В нашей компьютеризированной вселенной это число наверняка где-то зафиксировано. Его засчитают кроткой Элизабет, которая ни разу не подвела свою несчастную сестру.

(21)

Август Вермёлен сидит на stoep[10] своего весьма респектабельного дома в небольшом поселке под названием Каменный Ручей. Август курит длинную трубку и отдыхает после долгого трудового дня – он по профессии землемер. Работы ему хватает: новые земли нужно нарезать на участки для новых поселенцев, беженцев из американских штатов. Он преуспевает и доволен жизнью.

Но что это за оборванцы вошли в калитку и приближаются к нему? Женщина в лохмотьях, смуглая, как индеанка, грязный мальчишка с гордо поднятой головой и девочка, у которой на руках вроде бы обезьяна – но, прислушавшись к воплям, Август решает, что это ребенок.

Женщина рыдает.

– Гус, – кричит она, – Гус, это я, Анна!

Я тоже рыдаю, насколько это в силах… сказать ли «призрака»? Во всяком случае, бестелесного, но не бесчувственного духа. Хвала Господу, Анна добралась! Это конец, и я могу больше не терзаться. Ибо с самого начала фильма я всем сердцем сочувствовал актерам. Но актеры ли они?

Последний кадр фильма гаснет, и появляется надпись большими буквами:

НЕТ… ЭТО ЕЩЕ НЕ КОНЕЦ

Да и как это может быть концом для меня, зрителя? Я давным-давно уже понял, что Анна – моя прапрапрапрабабушка. Вот она, восстала из озерных вод на сушу, на землю, которой суждено стать моей землей.

Это не конец. Это начало.

III От воды и Духа

(1)