Убивство и неупокоенные духи

В жилище над мастерской попадают через неприметную дверь и крохотную прихожую за ней, откуда ведет винтовая лестница. Переднюю часть второго этажа, окнами на улицу, составляет гостиная; в задней части две спальни, одна для родителей, одна для девочек; этажом выше еще одна комната с низким потолком, по сути слегка обустроенный чердак, – здесь спят мальчики и здесь же хранится имущество семьи и мебель, которой сейчас не пользуются.

Кухня, конечно, располагается в подвале, где сыро и пол вымощен каменными плитами. Здесь трудится Лиз Дакетт, прислуга за все: тут она готовит то, что ест семья, тут же кормит детей завтраком и обедом и отсюда таскает еду для родителей на два этажа вверх. Еще она доставляет воду в спальни, выносит горшки и опорожняет их в отхожем месте – кирпичной будке на заднем дворе. Для посещения этой уборной Дженет и ее дочерям приходится быть весьма изворотливыми, чтобы похабники-портные не заподозрили их в отправлении неудобосказуемых естественных надобностей. Обычный прием – принести что-нибудь с веревки, натянутой между домом и забором, на которой сохнет, но так никогда до конца и не высыхает белье. Лиз, однако, не прибегает к подобным уловкам – она не может позволить себе такую роскошь, как стыдливость. Она обычно ходит с подбитым глазом – последствия субботнего отдыха в Головоломном Тупике или в «затворе», где она живет в немногие часы, принадлежащие ей самой. Но я вижу, что жалеть ее нечего: она труженица, и у нее есть собственная гордость.

Я наивно предполагал, что дом набит до отказа, однако в нем часто ночуют гости. Любовь к ближнему, в веслианском понимании, не позволяет прогнать от двери голодного или алчущего; в разумных пределах то есть, но эти пределы растяжимы, как гармошка. Иногда здесь проводит пару ночей разъездной проповедник, приглашенный для выступления в часовне. Он обычно спит на раскладушке в гостиной, но рад и такому приюту. Время от времени, в периоды трезвости (или относительной трезвости), здесь живет и дядя Дэвид, пока не отпадет от благодати, после чего ночует бог знает где, бог знает с кем. Он делит постель с двумя мальчиками или с одним Родри, когда Ланселот уезжает в школу-пансион в Лланвилине.

Делить постель с дядей Дэвидом нелегко, поскольку он требует, чтобы ему предоставили середину; он лежит и читает «Новости графства», водрузив керосиновую лампу на широкую грудь. Все боятся, что он уснет и уронит лампу, но ему как-то удается этого избежать. Он бомбардирует засыпающих мальчиков отрывками новостей с собственными комментариями, идущими совершенно вразрез с тем, что написано в газете, ибо он улавливает все подземные слухи, тайно ходящие по городу, и при этом склонен к похабству. Еще он видит сны и во сне кричит.

(17)

Все это кое-как выносимо, пока тетя Полли не является из Лланруста с долгим визитом, ибо «ей пришло время», как на местном языке обозначают беременность. С собой она привозит малютку Олвен, поскольку той еще нет двух лет и она не может без матери. Другие четверо детей тети Полли остались в Лланрусте, предположительно под тенью тучи, которая нависла над судьбой Джона Джетро Дженкинса. Он удалился в эту скромную деревню на время, пока в Аберистуите не уладятся некие неприятные проблемы; импорт и экспорт несколько захирели при нынешнем состоянии торговли. Дженкинса не обвиняют ни в чем конкретном, лишь в определенной небрежности, из-за которой он попал в неловкое положение и навлек на себя грубости примитивных людей, не понимающих, что виноватым можно быть в разной степени, и мыслящих лишь в терминах черного и белого, шиллингов и пенсов.

Женщину, которой пришло время, следует охранять от подобных низких выпадов. «Ох, Дженно, ты никогда не узнаешь, чего я натерпелась в Лланрусте!» – повторяет Полли (гораздо чаще, чем нужно бы). Отзывчивая Дженно откликается всем сердцем, и терпеливый Уолтер вынужден вместе с женой переехать в спальню девочек – ведь женщине, которой пришло время, безусловно нужна лучшая кровать.

Элейн и Мод не слишком довольны тем, что вынуждены спать в гостиной на раскладушке, которую приходится убирать каждое утро, но Дженет объясняет им, что такое христианский долг перед ближним. Однако девочки считают себя вправе вторгаться в родительскую, бывшую свою, спальню, чтобы брать одежду из платяного шкафа. Это бывает неудобно для Уолтера и Дженет, но девочки считают, что христианский долг диктует: неудобство следует делить на всех. Еще девочкам приходится возить малютку Олвен на прогулки в колясочке. Малютка Олвен – не слишком приятное дитя: она все время ноет и для своих юных лет требует удивительно много внимания.