Ублюдок, притворись моим парнем…

Я снимала небольшую однокомнатную квартиру мансардного типа в пятиэтажном доме в Анкло-Сен-Лоран, неподалеку от северного вокзала. Дешево, что меня радовало, но очень проблематичным было то, что до университета Пантеон-Ассас, в котором я училась, было минимум сорок минут езды с двумя пересадками на метро.

Уже, когда я находилась в вагоне метро, с трудом стояла, не в состоянии дотянуться до поручня, хотя я не была низкой и, обычно, подобных проблем у меня не возникало. Все толкались от чего я раскачивалась из стороны в сторону, придерживая свою сумку и, некая девушка, наступила тонким каблуком своих туфель на мой кроссовок, из-за чего он тут же запачкался, а ногу пробила жуткая боль. В итоге, к университету я шла прихрамывая, а настроение, которое и так было на нуле, тут же упало еще ниже и медленно волочилось за мной по земле.

– Черти что, а не утро, – пробормотала я, переходя через дорогу. Обычно, унынием я не страдала, но усталость давала себе знать настолько сильно, что эту неделю я уже не жила, а выживала, ожидая выходных сильнее, чем любого праздника.

Рядом с Пантеон-Ассас, как обычно, практически никого не было, ведь уже приближалось время первой лекции. Да даже, вовремя перерывов, почти все студенты предпочитали бегать к Люксембургскому саду, который находился неподалеку от университета, для того, чтобы в теплое время года поваляться на траве с учебниками, а не стоять около учебного здания в окружении приевшейся архитектуры. Поэтому, стоящего на ступеньках парня я заметила издалека. Для меня он являлся бельмом на глазу и, если бы этот придурок не стоял прямо около входы в университет, я бы по возможности, обошла его стороной.

Этим парнем был Джером Марсо. Одну ладонь он держал в кармане своих брюк, а пальцами второй руки сжимал сигарету, которую то и дело подносил к губам, выдыхая из них неровные струйки серого дыма.

Каштановые волосы парня слегка растрепались и на лице залегла так сильно свойственная ему мрачность.

Стиснув зубы, я против воли, задумалась над тем, почему Джером для множества девушек из нашего университета был мечтой и предметом вожделения. Ладно, он из уважаемой и весьма богатой семьи, что являлось магнитом для противоположного пола. Девушки же хотят обеспеченного парня, а не нищего работягу, а Джерому, как раз уже сейчас было предрешено светлое будущее в высшем обществе. Плюс, как бы мне не было противно думать об этом, но внешность у него тоже была очень не плохая. Вот только характер у него невероятно ужасный. И, нет, я не преувеличиваю. Джером, действительно, сущий монстр.

Когда мы с Джеромом сталкивались в университете, иногда ругались. В то утро, не желая с ним разговаривать и вновь ссориться, я попыталась побыстрее пройти мимо Джерома, пока парень меня не заметил. К сожалению, у меня не получилось это сделать.

– Ну и ужасно же ты выглядишь, Лорет, – сказал парень. Он окинул меня хмурым взглядом и сделал очередную тягу, наполняя легкие горьким дымом. – Уже соболезную твоему будущему парню. Только окончательно отчаявшийся человек поведется на тебя.

– Взаимно. Только безмозглым дурам может понравиться такой кромешный придурок, как ты, – я фыркнула, все же останавливаясь.

Ну, вот какого черта Джером творил? Неужели, нельзя было промолчать? Да, выглядела я плачевно, но я ведь просто проходила мимо и не трогала парня. Как же сильно я ненавидела Джерома и мне была отвратна мысль, что мне приходилось постоянно сталкиваться с ним в стенах Пантеон-Ассас, несмотря на то, что он был старше меня на три года и учился на другом факультете.

Но, еще более омерзительным являлось то, что Джером мой брат. Конечно, это немного преувеличенное утверждение, поскольку родными братом и сестрой мы не являлись и, более того, никакой кровной связи между нами не было.

Несмотря на то, что мой отец, Базиль Ламбер, и отец Джерома, Густав Марсо, являлись представителями совершенно разных слоев общества, еще в детстве, учась в одной закрытой школе, куда мой отец попал благодаря стипендии, они сдружились и эту дружбу пронесли сквозь годы. Позже, когда они, найдя свои половинки, женились, уже стали дружить семьями. Конечно, это продолжалось до тех пор, пока моя мама, бросив трехлетнюю меня и своего мужа, не убежала куда-то с любовником. Естественно, после этого, только я и папа ездили в гости к семье Марсо.

В принципе, я никогда не скучала по маме, а с папой, несмотря ни на что, жила счастливо и годы, прожитые под его родительской опекой, всегда вспоминала с теплотой, а тот день, когда папы не стало, с ужасом и жуткой болью. Мне тогда было четырнадцать лет и новость о том, что папу, когда он возвращался домой с работы, ограбили и убили, оставив три ножевых ранения, разбила меня на множество мелких кусков, некоторые из которых до сих пор не нашлись. Время лечит, но боль от потери любимого родителя навечно остается в людях.

Первые месяцы после того, как папу убили, я помнила плохо, словно на тот период мой мозг просто перестал работать. В моем сознании до сих пор отображалось лишь чувство опустошения и апатии.