Убойная фарцовка

Отец Глории, Дмитрий Ватрушин, как руководитель крупнейшего предприятия в области, человек заслуженный и уважаемый, был членом областного бюро обкома, то есть входил в партийную номенклатуру. Со времен незабвенного Никиты Сергеевича Хрущева партийные органы фактически вышли из-под общей юрисдикции и оторвались от народа. Какие-либо правоохранительные мероприятия в отношении функционеров разрешались только с санкции самих партийных органов. А там решения чаще принимались из соображений политиканства и интриг, а не для пользы дела.

У Уланова знакомый сотрудник розыска из близлежащей к Москве области рассказывал, как завел оперативное дело в отношении руководства местного университета. Выяснилось, что оно погрязло в содомии и извращениях. Среди содомитов числились и проректор, и завкафедрой, и аспиранты, и студенты. Такая Гоморра среднерусского розлива. Уголовщина у фигурантов была чистая – мужеложство каралось по позорной статье 121 УК РСФСР. Поскольку ряд развратников относились к номенклатуре, то нужно было идти к первому секретарю обкома и показывать ему материалы оперативного дела. Секретарь обкома, из таких степенных деревенских работяг, с час листал страницы дела, прицокивая языком. Потом гордо, как патриций, выпрямился и озадаченно изрек:

– Педерасты-ы-ы…

А потом метнул молнию:

– Арестовать!..

Так что вопрос по квартире Ватрушиных был совсем не праздным. Но Егорычев заверил:

– В ЦК эта ситуация известна. Завтра утром, чтобы информация не ушла раньше времени, секретарю обкома позвонят.

Больше вопросов не было. Все и так понятно…

На ночь москвичей расселили кого по гостиницам, кого в общежитие Ивановской школы милиции. Выспаться никто не рассчитывал. Некоторые сотрудники в преддверии мероприятия на нервной почве вообще не могли сомкнуть глаз. Других, с более устойчивой нервной системой, подняли ни свет ни заря.

В полшестого утра был общий сбор в здании УВД. Краткий инструктаж – разжевывать никому ничего не надо было, народ собрался опытный и прекрасно знал, что за работа предстоит. И – вперед, на врага, с песней.

По принятым в МУРе правилам при проведении таких масштабных мероприятий сотрудники разбиваются по экипажам. Каждому намечается маршрут выдвижения и дается запечатанный конверт со следственным поручением и постановлением о производстве обыска. В пути конверты вскрываются. Там черным по белому написано, кого обыскивать и «принимать». Инициатор операции обычно руководит из штаба или выдвигается на задержание основных фигурантов.

Резервная группа из трех оперативников и прокурорского координатора осталась в качестве штаба в Управлении. Остальные сотрудники в седьмом часу утра разъехались по адресам.

Одна группа явилась за Глорией, которая накануне навестила родителей и осталась у них ночевать. Следователь предъявил не проспавшимся Ватрушиным постановление о производстве обыска. Были жестко пресечены все попытки хозяина квартиры куда-то звонить, что-то выяснять.

– В случае противодействия проведению следственного действия будет применена физическая сила, – проинформировал старший следователь прокуратуры города Москвы – в годах, с залысинами, с усталыми глазами все повидавшего человека.

Директор объединения собрал волю в кулак, успокоился и пообещал:

– Я член бюро обкома. И вам все это с рук не сойдет. Не надейтесь.

– А я ни на что не надеюсь, – вяло отреагировал следователь. – Итак, прошу выдать оружие, наркотики, иные запрещенные предметы, а также предметы и ценности, имеющие значение для уголовного дела… Что, нет таковых? Ну, приступаем к обыску. Прошу понятых ко мне…

Ватрушин был угрюм, по ходу обыска время от времени кидал едкие замечания. Он оказался в каком-то перевернутом мире. Слишком давно привык к тому, что его слова ловят на лету, что его указания выполняют, что он является одним из столпов мира. А все неприятные ситуации разрешаются звонками, разговорами с вышестоящими товарищами. И вдруг сейчас, в своем доме, он никто. И нет на нем брони из дорогого костюма и галстука, а есть лишь жалкий адидасовский спорткостюм, не тянущий даже на плохонькую кольчужку. Охватить это умом он никак не мог. Он еще надеялся – все может исправить один звонок.

Через некоторое время хозяин квартиры все-таки прорвался к телефону. Начал названивать руководству областного УВД. Потом в обком, где, как в войсковой части, был круглосуточный дежурный. В обкоме ему сказали, что молчание – золото, и в его положении лучше вести себя потише.

Глория во время обыска была как замороженная. Казалось, она с трудом понимает суть происходящего. Когда ее уводили из квартиры, она вдруг встрепенулась и закричала:

– Папа-а-а-а!

Ватрушин ринулся к ней, пытаясь оттеснить оперативников:

– Доченька, я тебя вызволю!

– Папа! Они все врут! Это неправда! Не верь! Папа-а-а!

– Они ответят, дочка!

Он снова рванулся вперед, но один из оперативников профессионально заехал ему локтем под ребро, сбив дыхание, и спросил:

– Хотите за нападение на сотрудников ответить?

На этой душераздирающей ноте закончился обыск у Ватрушиных. Ничего относящегося к делу найти не удалось.