Убойная примета

Обвинение в отношении Минченкова переквалифицировали на ст. 307 УК РФ, в части умышленного убийства – прекратили. Это обвинение было предъявлено Бортковой, которая полностью призналась, каялась и просила ее строго не судить. Она подробно рассказала, как просила Карцеву оставить в покое любовника, как та отказалась и назвала ее «старой коровой», как Борткова схватила нож, как потом упросила Минченкова взять вину на себя, чтобы выиграть время и запутать следствие, как они с любовником порезали тому ногу старой косой, как она сделала фальшивую запись в медицинской карте с указанием времени убийства, чтобы снять подозрения…

Минченков сознался, что хотел дать любовнице время сбежать из поселка, никаких дополнительных жалоб на действия сотрудников писать не стал. Чтобы не выглядеть совсем уж тупо – сначала запутывал следствие, потом активно давал показания против любовницы, – он дал объяснения, что к сотрудникам претензий не имеет. Но на уголовный розыск все равно было вынесено представление прокурора, а в отношении оперативников, работавших по делу Карцевой, следователем Королевым проведена проверка их действий на предмет превышения должностных полномочий. Чтобы помнили, как нужно работать.

– Стали появляться нездоровые слухи о том, что к убийствам причастны сотрудники нашего райотдела, – сказал Синельников и оглядел подчиненных, которых выборочно созвал у себя в кабинете. – Вы что-нибудь об этом знаете?

По кабинету прошел шепоток.

– Не далее как вчера, – продолжил полковник, по-прежнему всматриваясь в лица сотрудников, – в прокуратуру поступило заявление некоего Мышина Г. В., в котором он сообщил странные факты.

Капитан Шинкаренко, только что вышедший из отпуска, наклонился к Газиеву и что-то прошептал ему, тот не расслышал, попросил повторить, капитан бросил быстрый взгляд на начальство и придвинулся ближе.

– Говорю, если не раскроем, нам жребий скажут бросать: кто явку напишет…

– А что за Мышин? Не помню такого, – шепнул Демьяненко, которого ни с того ни с сего притянули с дежурства на совещание, Постовенцеву.

– Местный псих.

– В заявлении, – продолжил Синельников, – Мышин долго и нудно расписывает, как он проводил анализ совершенных преступлений в отношении девушек, погибших на территории Борисовского района. И приходит к одному выводу: убийства до настоящего времени не раскрыты, поскольку к их совершению причастен сотрудник правоохранительных органов. Район у нас небольшой, слухи расходятся быстро, не сегодня завтра домыслы Мышина уже будут бродить в умах.

– Я бы хотел заметить, что в прошлом году у нас уже было заявление Мышина о готовящихся терактах, – мягко напомнил начальник МОБ подполковник Симонов. – Тогда мы поднимали архив за несколько последних лет и нашли все его заявления, зарегистрированные в райотделе. Скажу честно, у меня серьезные сомнения в психической вменяемости этого… заявителя.

– Есть заключение психиатра в отношении Мышина? Насколько я помню, по заявлению о терактах запрашивались сведения из психиатрического диспансера.

– Нет, заключение отсутствует, но…

– На учете Мышин состоит?

– Не состоит. – Симонов уже понял, к чему ведет начальник РОВД.

– Уверен, что у вас медицинского образования нет, так что ваши умозаключения относительно вменяемости заявителя беспочвенны, – отрезал Рушников. – Желаете возразить?

– Никак нет.

– Уж заткнул так заткнул, – с досадой сказал начальник ИВС, посмотрев в сторону Симонова. – Неужели сам не помнит, какой переполох тогда поднялся из-за этого придурка.

В марте позапрошлого года гражданин Мышин Г. В. обстоятельно, на двенадцати листах – наверняка так же обстоятельно, как и в случае с убийствами девушек! – расписал обнаруженные им признаки готовящегося в районе теракта. К ним, по мнению заявителя, относились все подмеченные подозрительные факты, от внезапно поселившейся по соседству с ним семьи чеченцев до странной траектории полета птиц. Бред, но в деревне Приморской находился перегонный пункт нефти, которая текла по подземным трубам от морей и океанов в необъятную Россию, и если в РОВД поступало заявление подобного рода, то легко было предположить, что последовало за его регистрацией в КУСП. Шум поднялся до небес. Информация, разумеется, не подтвердилась, но нервы сотрудникам тогда потрепали, хоть теракты и не относятся к подследственности милиции.

– Так вот, я продолжаю, – убедившись, что возражений не последует, снова заговорил Синельников. – Получив копию заявления, я внимательно его изучил, и меня насторожило несколько обстоятельств. Во-первых, Мышин знает некоторые подробности, которые простому обывателю знать не должно. Во-вторых, из заявления следует, что его писал знакомый с оперативной работой человек, что при наличии у Мышина длительного профессионального стажа механизатора не может не удивлять.

Чего у Синельникова при всей его твердолобости было не отнять, так это скрупулезного подхода к любой проблеме и умения вычленить главное из горы мусора. Вот и сейчас расслабившиеся было сотрудники стали внимательно слушать начальника РОВД.