Убойная примета

Раскрыть преступление помогла чистая случайность – в компьютере Бутова были обнаружены фотоснимки с места происшествия, хотя на выезде он не был. Любопытный коллега поинтересовался, откуда фотографии, и Бутов, не озаботившись заранее более-менее правдивым объяснением, сказал, что скачал снимки у эксперта. Он и понятия не имел, что молоденький эксперт в тот же вечер при попытке скачать фотографии на компьютер стер их из памяти цифрового фотоаппарата. Любопытный же коллега об этом знал, потому что дружил с недотепой-экспертом и неделю таскал фотоаппарат по различным фотоателье в попытках восстановить утраченные снимки. Да и лежали трупы по-другому.

Проанализировав увиденные снимки с воспоминаниями о месте происшествия, коллега все понял и помчался к начальству. Сначала его подняли на смех – бомж-то уже сидит, и явка подписана! – но потом до правды все же докопались.

– И при чем тут Бутов? – мрачно спросил Демьяненко. – Предполагаете, что наши сотрудники днем пашут, а по вечерам разъезжают в бежевых «шестерках» по федеральной трассе и душат проституток?

– Вы не ершитесь, – спокойно сказал Лукашин, аккуратно отхлебнул кофе. – Не ершитесь. В отделе не ангелы работают. Все мы не без греха, но кто чуть-чуть запачкался, а кому дерьмо уже по шею… По вашему мнению, честно ли работает оперуполномоченный Шинкаренко?

Вот уж вопрос так вопрос. Постовенцев молча смотрел на бывшего сокурсника и коллегу, а нынче зонального подполковника, собираясь с мыслями.

Шинкаренко в отделе недолюбливали. Он был откровенным хамом и циником, службу в милиции считал раздольным полем для неприглядных делишек, не гнушался водить близкие знакомства даже с самыми распоследними личностями; два-три раза в полугодие он приносил результаты по раскрытым квартирным кражам, остальное же время решал одному ему известные вопросы. На происшествиях его практически не видели.

Капитанские звезды Шинкаренко получил в основном за умение вовремя подмазаться к начальству, но уж никак не за личные заслуги; у него имелись выходы на всех владельцев ресторанов и саун Борисовского района, и любой мало-мальски значимый чин всегда был обеспечен услугами различного рода: от «где сытно поесть» до «с кем сытно поспать». Поэтому Шинкаренко держался на плаву, несмотря на свои отвратительные личные качества и полное отсутствие профессионализма.

Последнее время его часто стали замечать в компании сомнительных личностей, что начальнику розыска Газиеву категорически не нравилось. Ранее многократно судимые терлись возле его старшего опера, как пчелы возле полной пыльцы ромашки, и также эту пыльцу в виде его благорасположения получали. Газиев мог бы об заклад побиться, что Шинкаренко не только закрывает глаза на их махинации, но и, попросту говоря, «крышует» преступников, пользуясь служебным удостоверением, за что кладет в карман неплохую мзду.

Разговоры намеками ни к чему не приводили – капитан умело делал вид, что ничего не понимает. Выведя Шинкаренко на прямую беседу, Газиев снова ничего не добился, потому что тот принялся возмущаться и требовать сообщить ему имена наветчиков. Капитан был как скользкий угорь. Плюнув, Газиев отпустил его и добился лишь одного: с преступниками Шинкаренко водиться продолжал, но уже не так демонстративно, а личный состав проникся к нему еще большей неприязнью.

И вот теперь перед оперативниками отдела стоял человек, который знал некрасивую правду и не стеснялся говорить об этом. Он выжидающе смотрел на них и хотел услышать однозначный ответ. Лукавить – значило бы оскорбить его. Но и все сказать невозможно – значит, в отделе работает коррупционер и взяточник, а все молчат – и, возможно, сами имеют что-то с его делишек.

Постовенцев почувствовал себя человеком, знавшим, что его спина измазана в дерьме, но продолжающим гордо носить запачканные вещи, не подавая виду: мол, окружающие молчат, а мне не воняет.

– Шинкаренко как оперативный сотрудник и работник уголовного розыска меня не устраивает, – наконец сказал он. – Но полагать, что он может быть причастен к убийствам, у меня нет оснований.

– А вы как думаете?

Лукашин испытующе посмотрел на Демьяненко. Тот ох как не любил такие взгляды – за ними неминуемо следовала череда вопросов, один хуже другого.

– Я полагаю, что капитан Шинкаренко не обладает высоким профессионализмом, но это не является основанием подозревать его в совершении убийств.

– Как ты думаешь, – вернулся Лукашин к Постовенцеву, – Максим Сергеевич, а знать преступника этот ваш капитан Шинкаренко может? Знать и молчать?

На этот раз череды вопросов не последовало, но лучше бы она была.

– Я не знаю, – сказал капитан и взглянул на подполковника. – Шинкаренко, говоря откровенно…