Убойная примета

Когда Рогулевич шла по коридору, царственно поворачивая голову с высокой прической-«башней», всем хотелось спрятаться; на ее уроках стояла гробовая тишина, дети даже дышать боялись. Говорили, что один младшеклассник даже обмочился на уроке, потому что ему было страшно попроситься в туалет. Правда это или нет, никто так и не узнал, но Мелешко этот случай врезался в память, потому что он долго потом переживал, как бы не уделаться на уроке строгой «англичанки».

И вот теперь, каждый раз то разгоняя шалман дома у пьяной в дымину Рогульки, то оформляя ее административное задержание по 15.3 КоАП РФ, Мелешко во все глаза смотрел на бывшую учительницу, пытаясь понять, что же заставило некогда величественную даму превратиться в усохшую, шамкающую полубеззубым ртом старуху со скрюченными пальцами, с давно не мытой головой и дурно пахнущим телом.

– Белла Павловна, в котором часу вы пришли домой?

– В одиннадцать.

Рогулевич сидела на стуле, прижимая к себе правую руку и чуть покачиваясь. Глаза ее были мутные, но разговаривала Рогулька трезво, с утра если и опрокинула рюмашку-другую, то не больше. Накануне вечером ее избил сожитель, вывихнул руку и поставил под глаз свежий синяк; Рогулька была пьяна и милицию не вызвала, но наутро, почувствовав, что не может шевелить пальцами, отправилась в ТПМ с заявлением.

– Ваш сожитель уже был дома?

– Был. Ужратый, свинья позорная. Начал меня бить, я только…

– Белла Павловна, выражения выбирайте.

– А я че? Я выбираю… Я только сандали сняла, он начал меня по дому таскать. Мол, поздно пришла. А я че? Я ему сказала: я свободная женщина, встречаюсь с кем хочу, он меня тогда на пол бросил и давай ногами.

«Свободная женщина» шумно потянула носом.

– Я рукой закрылась, он мне давай руку тянуть, вывернул. Потом в глаз кулаком засадил, аж искры полетели. Ну, на коленях потом ползал там, прощения просил, водки мы с ним выпили бутылку и уснули.

– А почему только сейчас заявление подаете?

– Дык вчера ж ты бы меня бортанул, я ж бухая была.

Не согласиться Мелешко не мог.

– Желаете привлечь сожителя к уголовной ответственности?

– Да, – торжественно кивнула Рогулевич. – Пусть расплатится за свои грехи.

Сдерживая ехидную ухмылку, Мелешко закончил писать объяснение и протянул его Рогульке, та подписала, не читая. Ни единого сомнения в том, что через два дня Рогулька прибежит просить свое заявление обратно, когда поймет, что вместе с агрессивным сожителем уходит и ежедневная порция самогона. Но сейчас Белла Павловна была полна решимости отомстить за переливающийся под левым глазом фингал.

Распрощавшись с бывшей учительницей, Мелешко уселся было за отказные материалы, которых скопилось превеликое множество, как в кабинет без стука вошел, да что там – вплыл, гордо подняв голову, Мышин Григорий свет Викентьевич. В руках у него была увесистая папка.

– Здравствуйте, Петр Олегович, – басом прогудел Мышин и оглянулся в поисках стула. – Я к вам по делу государственной важности.

– Григорий Викентьевич, в настоящий момент у меня нет времени, чтобы…

– Никакие дела не могут быть важнее государственных, – широким жестом прервал участкового Мышин и, протерев ладонью скамью у стены, опустился на нее и раскрыл папку. – Я принес заявление о привлечении к уголовной ответственности гражданина Ельцина Бориса Николаевича.

Мелешко с тоской посмотрел в окно: на улице гуляли дети, торопились куда-то прохожие, им не было никакого дела до сумасшедшего Мышина и несчастного участкового, который должен будет его выслушать. Сомнения в том, что Мышин принес заявление не на покойного президента, а на его однофамильца, отсутствовали.

– Чем вам Борис Николаевич не потрафил?

– Не мне, не мне, не передергивайте. Это заявление подано в защиту неопределенного круга лиц. Считаю, что бывших прокуроров не бывает, и я, как и любой человек с погонами, должен пресекать злодеяния во всех эшелонах власти.

Приехали. Капитан Мелешко обреченно спрятал бумаги в стол и в который раз проклял несовершенство механизма принудительного помещения в психиатрическую лечебницу. Бывший прокурор-механизатор Мышин уже раскладывал на скамье документы, изобличающие скончавшегося президента в каких-то одному Мышину известных преступных деяниях. Рабочий день грозил затянуться…

…Белла Павловна Рогулевич неторопливо возвращалась домой. Ей было жарко, вывихнутая рука ныла. Дома наверняка сидит проспавшийся сожитель, который потребует объяснений, где она была все утро; ничего она не побоится, скажет, что в милиции. Обращается с ней, как с животным, вот она ему и отомстит.