Убывающий мир: история «невероятного» в позднем СССР

Советские парапсихологи любят фразу Ленина о том, что «мысль, овладевшая массами, становится материальной силой»[683], – и, совершенно в духе времени, дают ей не социально-политическую, но научно-техническую интерпретацию. Мозг человека способен решить любые задачи, и там, где не пройдет радиоволна (через толщу мирового океана и металлическую обшивку подводной лодки), пройдет человеческая мысль. Впрочем, не только подводные лодки – телепатия поможет связываться с экипажами космических кораблей. Кажинский недаром вспоминает слова, когда-то сказанные ему Циолковским: «Я думаю, что она [телепатия] будет полезна в наступающий век коммунизма на Земле, в век развития космических путешествий человека на другие планеты»[684]; другую фразу Циолковского («Явления телепатии не могут подлежать сомнению»[685]) охотно цитирует Леонид Васильев, а журнал «Наука и жизнь» прямо связывает изучение телепатии (поиск новых физических полей) с начавшимся покорением космоса: «В природе есть явления и процессы, которые могут производить и действительно производят воздействие на мозг, минуя (или как бы минуя) тело. <…> Пока мы знаем о подобных влияниях не так уж много. Надо полагать, что с выходом человека в космос, где радиационные и полевые воздействия будут гораздо более разнообразными, чем на Земле, все эти вопросы начнут изучаться особенно интенсивно»[686].

Наконец, еще одним источником «церебрального энтузиазма» является в СССР кибернетика. Обещающая стать метаязыком науки, устранить разрыв между техническим и гуманитарным знанием, функционирующая как политическая «машина десталинизации»[687], она стремительно набирает авторитет и популярность, и в 1961 году будет упомянута в Третьей программе партии в качестве силы, ведущей СССР к коммунизму[688]. В газетах и книгах наперебой сообщается, что кибернетические машины, моделирующие мыслительные процессы, уже пишут стихотворения[689], сочиняют музыку[690], переводят с иностранных языков[691] и успешно расшифровали иероглифы майя[692]. Михаил Ботвинник надеется научить машины играть в шахматы[693], хирург Николай Амосов рассуждает о кибернетическом подходе в медицине[694], а доктор математических наук Виктор Глушков ведет работу над Общегосударственной автоматизированной системой учета и обработки информации (ОГАС), которая должна будет принять на себя управление всей экономикой СССР[695]. Именно с помощью кибернетики, исследующей вопросы управления – и на этом основании отождествляющей биологию и автоматику, – энтузиасты шестидесятых годов рассчитывают постичь и законы творчества, и тайну жизни как таковой[696]. И, разумеется, раскрыть загадки мозга: «Живой мозг – вот яркий пример “черного ящика”, в котором упрятана совершенная управляющая система. Но кибернетика располагает методами, открывающими широкие возможности изучения управляющих систем, спрятанных в, казалось бы, непроницаемые “черные ящики”»[697].

Как замечает, апеллируя к авторитетам, Леонид Васильев: «И. И. Мечников допускал существование “ясновидения”, считая его у человека атавистическим признаком, перешедшим от животных»[698]; теперь же, во второй половине двадцатого века, человечество может совершить новую «церебральную революцию», заново освоив телепатию – уже не в качестве атавизма, но в качестве научно доказанной и материалистически обоснованной технологии.

Кибернетика – один из важнейших ключей к решению и этой задачи.