Учебник житейской науки (СИ)

Брюнет на миг подумал, что спит – этот прекрасный ангел, один из ЭТИХ, стоял перед ним на коленях, чтобы сделать минет?! Однако, когда губы Леона коснулись головки его плоти, он понял, что вовсе не спит – удовольствие было невероятным.

– Просто расслабься и получай удовольствие. – шепнул юноша, многообещающе улыбнувшись и начав ублажать охотника собственным ртом.

Губы его проходились по всей длине, как и язык, что вновь и вновь касался яиц мужчины, вырывая из его груди сиплые стоны. Ему хотелось схватить его за волосы, втолкнуться в его рот, но он не смел –помнил собственные ощущения, когда Вивьен орудовал в его собственном рту своим огромным членом. А потому он расслабился и получал удовольствие. Забрав плоть охотника в рот, Леон принялся старательно её посасывать, то и дело обводя языком головку, забирая до самого горла. Но юноша не дал мужчине кончить. Отстранившись, отчего Гастон разочарованно застонал, Леон встал перед ним и принялся медленно разоблачаться. Стянув с себя шарфик, он изящным жестом отправил его на кровать. Лёгкая туника медленно соскользнула с него, обнажив тонкий стан с белоснежной кожей, совершенно плоской грудью с бусинками сосочков и столь же плоским животиком. Гастон пожирал его тело взглядом, невольно начиная облизывать губы. Ах, если бы он только не был пленником! Он бы забрал этого красавца и не отпускал ни под каким предлогом. Хотя он и не догадывался, что в мыслях у юноши было только одно – секс. Ему хотелось только опробовать член Гастона. А если понравится, то выкупить пленника у Рудольфа, обменяв на кого-нибудь другого.

Повернувшись к мужчине спиной, Леон расстегнул собственные брюки и стянул их вместе с бельём, наклонившись и позволив охотнику полюбоваться упругими ягодицами. Обнажившись, юноша опрокинул Гастона на кровать и, оседлав его бёдра, развёл собственные ягодицы, принимаясь опускаться на член мужчины. Когда же головка проникла в тесное отверстие, Гастон уложил ладони на бёдра юноши и втолкнулся в него единым резким движением, отчего Леон взвизгнул, прогнувшись в спине и задрожав всем телом. Охотник двигался в нём сильно, яростно, выбивая из изящного юноши всякий дух, оставляя ему только возможность кричать и стонать, прогибаясь в спине. Но, отойдя от первой волны дикого удовольствия, блондинчик убрал руки Гастона с бёдер и прижал их к кровати, принимаясь насаживаться на его плоть самостоятельно, с остервенением. Лицо его прекрасное и чарующее, свело Гастона с ума, он словно был под какими-то чарами, подчинялся юноше. Но он не перестал яростно подаваться бёдрами ему навстречу, стараясь втолкнуться как можно глубже.

– Да!.. Да!.. Всади мне!.. – кричал Леон, кусая собственные губы, задыхаясь стонами и криками.

Повинуясь желаниям похотливого юноши, мужчина повалил его на спину. Закинув стройные ножки себе на плечи, охотник принялся с яростью зверя врываться в Леона, покусывая нежную кожу на лодыжках. В этот миг в его голове совершенно явно мелькнула мысль о том, что именно Леона надо было трахать вдвоём. Эту похотливую шлюшку, что двигала ему бёдрами навстречу, поскуливая от удовольствия, как сучка во время течки. Эти мысли лишь больше раззадорили охотника, а потому он оставил на лодыжке Леона яркий засос, заставив его взвизгнуть от удивления и удовольствия.

Но блондинчику всё было мало. Принимаясь ласкать свой член, Леон запустил под себя руку и в добавку к члену Гастона впихнул в себя два пальца, принимаясь двигать ими внутри себя. Взгляд, полный желания и удовольствия изумрудных глаз завораживал мужчину, завлекал, лишь больше распалял. Но вскоре рука младшего брата Вивьена затекла, и он был вынужден вынуть пальцы из тесного отверстия, что доставляло Гастону столь умопомрачительное удовольствие.

– Ещё! Пожалуйста! – постанывал Леон, сильнее насаживаясь на член мужчины, жалея, что у Рудольфа всего один пленник в наличии. – Сильнее!

Оглядев комнату на предмет того, что можно было бы ещё запихнуть в задницу Леона, Гастон заприметил канделябр с новыми, ещё ни разу не зажигавшимися свечами. На миг замерев, чем вызвал возмущённый крик у юноши, Гастон взял свечу и через миг всадил в задницу Леона, заставив того довольно взвизгнуть и податься бёдрами навстречу. И это стало сигналом для охотника – он жадно двигался в нём, срывая всё новые и новые стоны с манящих губ, любуясь ладным телом и идеальным лицом.

При свете заходящего солнца, что окрашивало своими алыми лучами комнату, они словно тонули в каком-то безумии, не в силах насытиться друг другом, как звери во время брачного сезона. Руки юноши впивались в простыни, проделывая в них дыры, сладкие его стоны сменились тихим рычанием, что ему тоже невероятно шло. «Волчонок», – пронеслось в мыслях охотника, когда он наваливался на юношу всем телом, заставляя его сложиться пополам, ожесточённо двигая бёдрами.