Учение Никласа Лумана о коммуникации

ние сознания к коммуникации, где сознание становится медиумом, а коммуникация – формой. Эта часть

теории Лумана будет рассмотрена в третьей главе.

63

тельно напоминает логику конструкций Гегеля, для которого, как и для

Лумана, философия и наука представляли собой систему. Но Луман, в от-

личие от Гегеля, уклонялся от генетического объяснения системных от-

ношений. Черты всеобъемлющей системы его построения начали приоб-

ретать только в самых поздних работах. В своей философской части лу-

мановская концепция претендует не на создание картины мироздания, а

только на объяснение существующей комплексности мира. Более того, она не идет дальше ответа на вопрос в кантовском стиле - «как возмож-

на» система.

Сам Луман претендовал на создание только «специально-

универсальной» теории (fachuniversale Theorie). Но в своем стремлении

«начинать» с основ Луман он не колеблясь становился на почву филосо-

фии. Стиль общесистемного построения теории нашел у Лумана проявле-

ние прежде всего в работах «Социальная система» и «Общество обще-

ства». В других случаях логика изложения в его работах диктовалась

нуждами анализа тех или иных проблемных областей. В целях такого

анализа в начале или по ходу изложения предпринимались концептуаль-

ные и понятийные экскурсы. Его «дизайн теории» (по собственному вы-

ражению Лумана) обусловлен движением не от абстрактного к конкрет-

ному, а переходом - через описание глубинных предпосылок - к непо-

средственным условиям работы систем. Осветив общесистемные измере-

ния лумановской теории, связанные с функционированием систем, оста-

новимся на некоторых «предпосылочных» понятиях Лумана, без которых

не очень ясен смысл возводимой им социальной теории.

§ 4. Комплексность и контингентность

Луман различает два основных типа теорий. Одни исходят из фак-

тичности мира и обращены к изучению его норм и характеристик. Эти

теории, считает ученый, изначально исходят из представления о мире

как совершенстве, ибо не рассматривают ситуацию, в которой «мир мог

быть иным». В своей сущности классические теории, вопреки известному

утверждению Маркса, строя идеальные конструкции, направлены на

улучшение и изменение мира, а не на его объяснение. Они служат «ис-

64

правлению ложных форм и прогрессирующему улучшению условий, в ко-

торых живут люди».106 Поучения и предсказания являются их немаловаж-

ной частью. Не только классические метафизические системы, но и тео-

рии Нового времени в своем большинстве принадлежат к этому типу, ко-

торый мало интересует Лумана.

Луман относит свою теорию к тому типу, который исходит не из

фактичности, а из невероятности бытия и порядка.

«Эта теория, дистанцируясь от пустого описания состояний, как они

есть, прощается с рутинными ожиданиями и гарантиями повседневности и

берет на себя задачу объяснить, как зависимости, которые являются сами

по себе невозможными, все-таки становятся возможными и даже с высо-

кой вероятностью ожидаемыми. В отличие от Бэкона Гоббс базировал

свою политическую теорию на подобном предположении невероятности; и в отличие от Галилея Кант не полагался на возможность естественного

познания, а поставил под вопрос синтетические высказывания как тако-

вые и затем поставил вопрос об условиях их возможности. Ведущий во-

прос уже не направлен на практическое улучшение. Речь идет о теорети-

ческом предвосхищении всех улучшений: как может возникать порядок, который трансформирует невозможное в возможное, неочевидное в оче-

видное».107

Такая теория начинается с радикального сомнения, но не того «ри-

торического» сомнения, высказывая которое Декарт уже имеет ответ. Лу-

ман не ищет способа, чтобы, отвергнув все, получить абсолютно надеж-

ное, исходное, «последнее основание» сущего. Он прямо начинает с по-

сылки и утверждения, что «системы существуют». Его сомнение ставит

под вопрос лишь совершенство этого мира, те эволюционные формы, в

которых мир реализовался. Одним из своих предшественников Луман

считает Гоббса, который, формулируя основания концепции социального

атомизма, без труда приходит к очевидному выводу о невозможности со-

циального бытия, ибо «человек человеку волк». Факт социального бытия

не является более само собой разумеющимся, он становится вызовом для

106 Luhmann N. Die Unwahrscheinlichkeit der Kommunikation // Он же, Aufsдtze und Reden. Stuttgart, 2001. C. 76.

107 Там же. С. 77.

65

теории, побуждая в поисках ответа выстраивать теоретическую конструк-

цию, которая, начиная с нуля, обосновывают бытие факта. Отвергая бес-

предпосылочность или требование окончательного обоснования, Луман, тем не менее, считает сомнение бесспорным началом подлинной теории.

Аргумент Лумана едва ли кажется убедительным: ведь сомнение

само по себе является «предпосылочным», базируется на том, что’ кажет-

ся несомненным. Такой предпосылкой для Гоббса служит его индивидуа-

листическая антропология, для Декарта – язык и сознание. Невероят-

ность бытия и порядка у Лумана вытекает из ключевого для него понятия

комплексности, которое, как справедливо замечал Хабермас,108 выступает

задним фоном всех рассуждений Лумана, но при этом остается во многом