Учение о боговдохновенности. Мартин Лютер и его место в экуменической проблеме боговдохновенности

После апостольских времен и бывшей тогда направленной боговдохновенности начинается цепь косвенных свидетельств о христоцентричных Евангелиях. «Апостольские мужи» и евангелисты — это первое звено в этой цепи. Прямое восприятие божественного откровения заканчивается во времена апостолов; затем Евангелие передается исключительно в косвенной форме. Когда заканчивается время направленной пророческой боговдохновенности, богодухновенная доктрина продолжает существовать в проповеди «мудрецов» и писаниях «книжников». Два этих служения слова Лютер называет «публичным служением» слова.

После апостолов Евангелие передается устным и видимым образом, через публичное служение, которое имеет форму свидетельства (testimonium):

Ведь Господь всегда говорит через уста ближнего.[114]

Ведь Бог исполняет Свои обещания определенными средствами.[115]

Сам Бог хочет исполнить цель Своих обещаний не непосредственно, но опосредованно. Он позволил использование сотворенных вещей, которыми христианам надлежит пользоваться, пока мы не придем к цели божественных обещаний. Как Иаков, ограждаемый обещаниями, пользуется, однако, местом, временем, людьми.[116]

Мы, живущие в послеапостольское время, не нуждаемся в откровении через прямую боговдохновенность. Все, что нужно — это свидетельствовать о благодати во Христе. Для Лютера косвенная форма божественного откровения является совершенной. Лютер утверждал, что Авраам «умер бы от восторга и восхищения» если бы он увидел, какой благодатью мы обладаем. Мы получаем апостольскую доктрину в «телесном» слове, в устной форме, в библейских текстах и таинствах. Все эти формы обладают одинаковой силой, являясь свидетельствами апостольского послания.

Лютер считал, что после прихода Спасителя Господь не просто приблизил к себе человечество — так, как Он совершал это в Ветхом Завете — но «обитает в нас телесно». В Ветхом Завете такой чести удостаивались только избранные, но в Новом Завете — Дух Божий обитает в каждом верующем:

Но, конечно, наша слава в Новом Завете больше: у нас есть Бог, который не только приблизился к нам, но даже телесно обитает в нас. А если лицо Его не является, чтобы мы видели Его лицом к лицу, то является слово и дела Его.[117]

Когда закончился период пророческой боговдохновенности, communicatio idiomatum, во времена апостолов, все верующие Нового Завета приобрели близкие взаимоотношения с Самим Триединым Богом, чей Дух обитает в них. Такие взаимоотношения более не имеют функции откровения, но обладают спасительной природой, которая нацелена на восстановление утерянного образа Божьего: Христос передает свои качества — святость, праведность и т. д. — человеку и принимает на Себя его греховность и несовершенство. Такая точка зрения соответствует лютеровской концепции спасительной боговдохновенности.

С неопротестантской точки зрения, Лютер считал устное провозглашение более важным, чем его письменная форма. Однако это не соответствует высказываниям Лютера и его трудам. Лютер не делает никакого онтологического различия между устным и письменным словом. Для него они оба являются способами передачи апостольского послания. Следовательно, Лютер склонен называть их «Словом Божьим». Слово Божье может иметь устную и письменную форму. Такая точка зрения существует во всех работах Лютера от Dictata super Psalterium до его поздних произведений: