Учение о боговдохновенности. Мартин Лютер и его место в экуменической проблеме боговдохновенности

Священное писание — это слово Божье, записанное и, я бы сказал, обращенное в буквы и составленное в буквах подобно тому, как Христос — это вечное слово Божье, окутанное в человеческую природу, и подобно тому, как Христос держался и действовал в мире, так дело обстоит и с записанным словом Божьим.[127]

Однако проклятое неверие и страстная плоть не позволяют нам ни видеть, ни ценить того, что Бог говорит в Писании, или того, что оно есть слово Божье, но думать, что это был Исайя, Павел, а то и какой-нибудь более никчемный человек, который не создал небо и землю.[128]

Для Лютера причина, по которой проповедь апостолов приобрела письменную форму, обладает не только практическим аспектом, но и богословским. Весть о кресте противоречит рассуждениям человеческого сознания. «Противоречивое» Евангелие могло остаться самим собой только в письменной форме. Разум не способен понять Христа; только слово, записанное в Писаниях, может породить веру в человеке. Этот принцип богословия креста полностью соответствует лютеровской концепции экстатической веры как способу восприятия божественного откровения. Incomprehensibilis via Christi может быть понято только в пророческом духе, то есть в том же самом Духе, который вдохновлял пророков.

Настоящее исследование подтверждает предположение, что Лютеровская концепция божественной сокровенности является исторической, а не метафизической. Господь открывается в человеческом слове «мудрецов» и «книжников», которые продолжают свидетельствовать о богодухновенной доктрине, воспринятой от пророков. Даже после того, как Бог открылся нам, Он остается Deus absconditus. Вопринимать Его теперь можно только лишь как Deus humanus, Его Слово — Его непогрешимая доктрина — доступны нам в устной и письменной формах. Господь не дает какого-либо метафизического знания о Себе. Господь открывается лишь по вере, которая зарождается в сердце человека, нуждающегося в спасении.

5.4. Различная оценка библейских текстов

Представление о сокровенности при передаче апостольской богодухновенной доктрины позволяет Лютеру провести различие между самой доктриной и множеством форм ее текстуального выражения. Сама доктрина безошибочна и непогрешима, однако письменный вариант апостольской проповеди может содержать ошибки. На основании этого Реформатор создает метод разделения библейских текстов на разные уровни ценности в богословии. Таково основание библейской критики по Лютеру.

Для него в Библии есть «ясные», clara, и «непонятные», obscura, места — как в Ветхом, так и в Новом Заветах. В Ветхом Завете ясными местами являются те, которые указывают на пришествие Христа. Менее понятными местами являются те, в которых христологическое содержание обладает неясной формой.

В Новом Завете критерием ясности является апостольство. Лютер понимает под этим не историческую близость Христа, а правильность христоцентричного послания. Главным же критерием апостольства является сама истинная апостольская доктрина, а не тот, кто ее проповедует:

Ведь обязанность истинного апостола в том, чтобы он проповедовал о страданиях, воскресении и служении Христа и полагал основание самой веры … Также дело истинного пробного камня порицать все книги, если видно, что изгоняют они Христа… То, чему Христос не учил, — это не апостольское, хотя этому равным образом Петр или Павел учит. Напротив, то, что проповедовал Христос, — это апостольское, хотя это равным образом Иуда, Анна, Пилат и Герод делал.[129]

Лютер признавал, что в Писании существует множество неясных текстов и даже книг. Но, несмотря на это, основное содержание Библии, ее res, который заключается в Christus pro nobis, выражается в Писании много раз и в очень ясной форме. В своем произведении De servo arbitrio (1525) Лютер утверждает следующее: