Ученик афериста (СИ)

Тут же из своей нефритовой темницы вырвался целый рой крохотных, не больше восьми дюймов, человечков ярко-синего цвета, которые, как назойливые насекомые, разлетевшись по комнате, вогнали близнецов в ступор своим неожиданным появлением.

Только что я выпустил на волю не меньше десятка пикси.

Да разве же десяток? Они продолжали вылетать из шкатулки, пища и царапая мелкими коготками все, до чего дотрагивались, в том числе и мои руки, лицо и одежду. Вот их уже не меньше сотни, клянусь, а они все прибывали, словно вылетали из конвейера.

Насилу захлопнув шкатулку и перевернув ее крышкой вниз, я задвинул ящик и обернулся.

Пикси крушили квартиру, как один сплошной ярко-синий торнадо. Занавески уже валялись на полу порванными тряпками, карниз опасливо покосился, а несколько пикси упорно тянули его на себя, стремясь выломать, торшер перекинут, кресло и диван исцарапаны, посуда, многочисленная посуда постепенно превращалась в груды осколков.

— Какого? — выдохнул Луи, и, толкнув Доминик на пол, спас от летящей в ее сторону настольной лампы.

Я не ответил (а что здесь, собственно, отвечать?), воюя с особо противным пикси за нефритовую шкатулку. Доминик, потирая лоб, притаилась за кухонной тумбой, потому как в нее летели чашки, ложки и ножи, не растерялась, и, вытащив из кармана юбки волшебную палочку, прокричала Обездвиживающее заклинание.

Пикси в один миг замерли в воздухе, и сейчас напоминали елочные игрушки, подвешенные к потолку за длинные невидимые нити. Тот уродец, что пытался стащить у меня нефритовую шкатулку, застыл с широко раскрытым ртом, обнажив мелкие острые зубки, хлопал глазками и покачивался от сквозняка из стороны в сторону.

— И что это было? — пробормотала Доминик, с помощью заклинаний приводя квартиру в более или менее нормальное состояние.

Я пожал плечами, затолкав шкатулку подальше в комод. Луи, раскрыв бумажный пакет, принялся брезгливо «собирать» застывших пикси, с явной целью отправить их в мусоропровод.

Не знаю, зачем я выпустил этих уродцев, это произошло как-то машинально, само собой, но определенный успех все же был: за уборкой разгромленного первого этажа близнецы не проронили ни слова.

На меня внимания обращали не больше, чем на предмет мебели, впрочем, я был только рад. Наконец, опустив пакет с уже повизгивающими пикси на тумбу, Луи заговорил:

— Значит, сегодня ты никуда не пойдешь?

Доминик покачала головой.

— Тогда просто подумай над тем, что я сказал, — произнес Луи, поцеловав ее в макушку. — Ты все, что у меня есть, я не хочу, чтоб ты тратила лучшие годы на наркомана без цели в жизни.

И, кивнув мне на прощание, направился к двери, не глянув по дороге в зеркало в безвкусной массивной раме грубой ковки, которое занимало половину стены. Наземникус так и не забрал «Ясное Око», артефакт, показывающий истинный облик каждого, кто в него посмотрит.

Зато я посмотрел, скорее случайно, нежели целенаправленно.

Вместо высокого рыжеволосого Луи в зеркале отразился дичайшего вида зверь, напоминающий огромного мощного волка с жесткой бурой шерстью, узкой мордой и горящими желтыми глазами.

Я, казалось, подавился собственным вдохом. Зверь мелькнул лишь на мгновение, ведь Луи слишком быстро прошел мимо зеркала, но я был уверен, что мне не показалось. Дверь за Луи закрылась, и лишь ее хлопок вывел меня из этого несколько перепуганного замешательства.

— Оборотень? — прошептал я, не веря собственным догадкам.

Доминик обернулась, словно я окликнул ее по имени.

— Ты видела? — спросил я. — В зеркале?

— Нет, — коротко ответила кузина, интонацией поставив в разговоре точку.

***

— Оборотень, говоришь? — протянул Наземникус, почесывая небритый подбородок. — Интересно, интересно.

Лишь когда я собрал награбленный хлам и в два захода занес жулику домой, Флэтчер вспомнил о том, что оставлял мне на хранение кой-какие безделушки. «Ясное Око» теперь было накрыто бархатной скатертью и спрятано в пыльную кладовую.

Мы сидели в гостиной, распивали мерзкий огненный виски, разбавленный, в лучшем случае медицинским спиртом (Наземникус любил что покрепче) и я, получив нагоняй за выпущенных из шкатулки пикси, попытался выяснить, не может ли «Ясное Око» ошибаться.

— Исключено, — отвечал Наземникус. — Раз увидел в нем оборотня, значит, тот, кто в него смотрел, оборотень и есть.

— Оборотень, — протянул Моран, отставив стакан. — Знаешь, студент, сколько шкура оборотня стоит?

— Шкура? — ужаснулся я. — Вы еще скажите, что оборотней потрошат и продают по частям.

— А ты как думал? — пожал плечами Моран. — Темный маг может целое состояние за шкуру оборотня и его сердечные жилы выложить, уж шибко ценные это вещи. Я на этом и поднялся, можно сказать, лет пятнадцать назад всю семейку Сивого на шкуры порвал. А Флэтчер у меня еще три шкуры тогда выкрал и под видом медвежьих маглам продал.

— Золотые времена были, — кивнул Наземникус.

Аферисты громко захохотали, словно вспомнили старую шутку.