Ученик афериста (СИ)

— Она ни дня не проработала после того, как вернулась в гетто, — выплюнул Финн. — Сидела в кресле, ждала чуда, ебалась с мужиками и рожала детей. А ее мужики пиздили ее детей. Она ни разу не оторвала зад, чтоб заступиться за нас, только смотрела на свою морду в зеркале и мечтала о Бродвее. Свою рожу она любила больше всех нас.

И протянул мне бутылку.

Я сделал глоток.

— Когда меня забрали в колонию, она пришла ко мне один раз, — яростно шипел Финн, заламывая пальцы. — Чтоб узнать, где я прячу деньги. А когда я сбежал и вернулся домой, я пересчитал детей, их было на два меньше.

У меня руки похолодели.

— Она даже не заметила, что они пропали. Потому что мазала свою рожу кремом, готовилась к Бродвею. А потом я узнал, что двух самых мелких она утопила, потому что нечем было кормить, — проскрипел Финн.

— И что сделал ты?

— Попросил соседку позвонить в службу по детям. Мелких забрали, а я больше не возвращался домой. Марианн позвала меня охранять шлюшатню. И каждый день я засыпаю и просыпаюсь с желанием, чтоб моя мать умерла.

— Ты не рассказал, как попал в шлюшатню.

— Это невеселая история, — отмахнулся Финн. — Просто, на будущее, если ты снова подумаешь, что я слинял, в доме этой суки меня искать не надо.

Я пожалел, что заговорил о гетто, тут уж без вариантов.

Допив вино, я развернул Финна за плечи к себе.

— Я знаю, что у тебя ко мне… особые чувства.

— Забей, это моя проблема.

— Ответить на них я не могу, я безнадежный натурал. Да и мне кажется, что никакой ты не гомик, у тебя просто женщины нормальной не было, — продолжил я. — Но я уважаю твои чувства и сделаю все, от себя зависящее, чтоб у тебя не возникло даже мысли о возвращении в Новый Орлеан.

Финн приоткрыл рот.

— Я видел шлюшатню, видел гетто, видел твой дом и твою мать. Ты не вернешься туда, — заверил я. — У тебя будет другая жизнь, я тебе обещаю.

— Ебать, ты напился, — рассмеялся Финн, хлопнув меня по плечу. — Спи. Завтра все равно проснешься гнидой.

Я снова плюхнулся на диван.

— Финн, — прошептал я, кутаясь в плед. — Ты такой хороший человек. Жаль, что я не гей.

— У тебя просто мужчины нормального не было.

— Иди нахуй, Новый Орлеан.

*

Два дня спустя

Постучав в дверь с облупившейся белой краской, я расплылся в улыбке.

— Мисс Вейн, вы обворожительны.

Женщина, хлопая густо накрашенными ресницами снова втащила меня в дом.

— Я знала, дорогой, что вы вернетесь, — щебетала она, пригладив на шелковом халате складки. — Итак, какую роль вы мне предложите?

— Самую главную, — пообещал я, поцеловав ее сухую руку. — Вы талантливы. Старая гвардия мощнее молодых выпускников, которые рвутся на Бродвей.

Вэлма Вейн расцвела и, отведя от моего лица сигарету в мундштуке, звучно чмокнула меня в щеку, оставив на ней след приторно пахнувшей алой помады.

— Я принес вам добрую весть, мисс Вейн, — улыбнулся я. — За вас поручился человек из вашего прошлого.

— Неужели Кевин Тарт? — восхитилась мисс Вейн. — О, необычайно талантливый артист, помню как мы…

— Нет, — тихо сказал я, прижавшись к ее напудренной щеке. — Другой не менее талантливый человек, мне кажется, он бы прекрасно вписался в «Тюремное Танго».

Лицо женщины словно поразило параличом.

— Привет вам от Финнеаса Вейна, — произнес я и, прикусив напудренную кожу щеки, откусил кусок.

И еще один.

И еще один, от губы до носа.

Лишь почувствовав зубами лицевую кость, я оторвался от плоти и разжал залитую кровью руку, затыкающую рот едва живой Вэлме Вейн.

— Теперь ваше лицо действительно создано для Бродвея, — сказал я и, вытерев уголок рта большим пальцем, вышел из дома, закрыв за собой дверь.

========== Глава 49. ==========

Полгода спустя

Горячий ветер пустыни Чиуауа обдувал лицо и я, стянув очки, нацепил на переносицу солнцезащитные, сил уже не было стряхивать со стекол песчинки. Губы были сухими и потрескались — я то и дело облизывал и покусывал их.

Взяв с заднего сидения бутылку воды, я открутил крышечку и сделал жадный глоток. Вода была горячей, лед в сумке-холодильнике давно уже растаял.

Духота неимоверная. Сколько градусов? Тридцать пять? Ха, на раскаленном солнце все пятьдесят.

За рулем сидела Сильвия, постукивая алыми ногтями по рулю. Черный пиджак мужского покроя был расстегнут, а учитывая, что атташе не гнушалась добавлять в свой офисный стиль нотку пикантности, надевая пиджаки на голое тело, я даже первые полчаса не замечал жару, наблюдая украдкой за небольшими округлостями, полускрытыми лацканами.

— Смущает что-то? — поинтересовалась Сильвия, обмахиваясь газетой.

— Боже упаси, — фыркнул я. — Сколько нам еще стоять?

Сильвия, тяжко вздохнув, прижала к уху телефон.

— Сколько ждать, Мачете?

Я скосил глаза в ее сторону.

— Говорит, они в пятнадцати минутах, — сказала атташе, опустив телефон в сумочку.

— Мачете, — протянул я, попивая воду. — Это имя или фамилия?

— Это прозвище.

— Откуда такое?

— Ты лицо его видел?

Я вспомнил изрешеченное шрамами лицо начальника охраны и как-то вопрос сам собой отпал.

— Вы всегда принимаете участие в мафиозных разборках? — поинтересовался я. — Я думал, на вас офисные функции.

Сильвия осторожно прижала к смуглой щеке влажную салфетку.