Ученик Хранителя Cнов

Столик в углу, отгороженный ширмой, оказался свободным. Эрни бросил на кресло рюкзак и помог Нине сесть. Под столиком располагался встроенный обогреватель, который, несмотря на теплый майский день, исправно работал, и, тем не менее, её била мелкая дрожь. Эрни набросил ей на плечи свою лёгкую куртку, поверх её джинсовой, завязав рукава узлом (его плечи были почти в полтора раза шире, чем её).

— На работу, хотя бы, не идёшь сегодня? — Эрни подлил чая из чайника в их стаканы. Съев три кусочка пиццы с грибами и сыром и выпив три стакана чая с бергамотом, Нина немного согрелась, и вернула Эрни его куртку.

— Нет, мне позвонили, сказали, что я на сегодня «освобождаюсь», и что завтра они позвонят мне сами.

— А ты просила тебя освобождать?

— Да нет, вообще-то.

— Ладно, давай-ка, расскажи теперь, что дома случилось и что с ногой.

Нина немного побледнела, но продолжила говорить.

— В общем, в техзадании к конкурсу есть пункт: эскизы. Нужно нарисовать на бумаге в свободной технике, но четко, несколько вариантов будущей работы. Вот я и сидела в столовой и рисовала. Работа большая, и, естественно, за вечер я не успевала. Сначала она ходила мимо молча с таким ядовитым лицом и гремела всем подряд, а когда перевалило за полночь, устроила скандал, разорвала и выбросила всё, что я нарисовала и отключила свет во всём доме.

Нина говорила тихо, приглушённым голосом, всё время озираясь (боялась, что её услышит кто-то из одноклассников).

Эрни представил лицо Эммы (матери Нины), которое в душе ненавидел, изо всех сил стараясь держать себя в руках.

— Она не ударила тебя? — спросил он тихо, но четко.

— Нет, только накричала.

— Это правда?

— Да.

— Хорошо.

Нина немного помолчала, как бы собираясь духом, и продолжила:

— Но когда я брела в темноте в свою комнату, то сильно ушибла колено. Оно так болело, что я не могла спать всю ночь, ненадолго уснула только под утро.

— Что она тебе наговорила? — Эрни пытался сдерживать ярость.

— Знаешь, я не хочу говорить об этом вслух. — Она снова озиралась, произнося слова еле слышно. — Во всяком случае, здесь.

— Написать можешь?

— Да.

Нина достала телефон и долго что-то набирала, всё время стирая, и начиная заново.

Наконец, Эрни пришло сообщение:

«Я сыта по горло твоими куколками, рисуночками, зверушками и идиотскими выходками! Ты тратишь время и деньги на никому не нужную ерунду, пока я работаю! Ото всех этих побрякушек, как и от тебя самой — никакого толку! Со следующего года идёшь в нормальную школу, где тебе вправят твои повреждённые мозги!»

Пока Нина наливала себе чай, он незаметно сфотографировал сообщение и переслал его Тому, добавив только: «Э. совсем спятила, что делать?»

Том ответил быстро: «Знаю, брат Поля сегодня звонил нам, сказал, что она была у них, выясняла адреса школ для девочек старшего возраста „исправительного типа“ с проживанием (про это Нине не говори). Оставайтесь сегодня у нас, я буду поздно, переночую у Далии, утром приходите пораньше, ждите меня в кабинете Поля, ключ в гардеробной под цветком».

Эрни ожидал от Эммы, матери Нины, многого, но не такого. В душе ему хотелось пойти и найти её прямо сейчас и прокричать ей в лицо всё, что он о ней думает. Но это не то, что нужно было делать. К тому же, через час у него занятие по музыке, а он забыл лютню, нужно зайти за ней домой.

«Том сегодня не ночует дома, оставайся у нас». Чтобы Нина не беспокоилась о том, что их кто-то услышит, он написал это в сообщении.

«Спасибо». У Нины снова был такой вид, как будто она сейчас потеряет сознание, и она снова начала дрожать. Эрни вызвал такси.

— Сейчас я унесу посуду и поедем домой, — тихо сказал он, ставя чайник и тарелки на поднос.

Войдя в комнату, Эрни первым делом покосился на шкаф. Из него ничего не торчало и не падало. Том, уходя, перевязал его какими-то веревками и обклеил клейкой лентой. Окно показывало лесную поляну. В правом нижнем углу виднелся черный комок: Мистер По дремал, прижавшись к стеклу, ожидая, пока кто-нибудь его впустит и накормит.

Эрни накрошил в большую плоскую тарелку хлеб, нарезал сыр кубиками и поставил чайник.

Нина упала в кресло, бросив сумку на пол, натянула на подбородок плед и задремала на боку, уперев колени в подлокотник.

Мистер По, как обычно, тщательно вытер «ноги», и, съев и выпив всё, что было на столе, присоединился к Нине и задремал, прижавшись боком к её лодыжке.

Эрни подошёл к шкафу, проверил, крепко ли связаны ручки, прижался к нему ухом — внутри, как будто, было тихо.

Эрни взял футляр с лютней и папку с нотами и поспешил на урок музыки.

Учитель прохаживался от стены к стене, возле высоких окон, мягкими, почти неслышными шагами, скрестив руки с узловатыми белыми пальцами за спиной, пока Эрни настраивал лютню и играл гаммы, чтобы разогреть пальцы.

— Я, вроде бы, готов.

Учитель мягко кивнул, ничего не сказав вслух, только, замерев на месте, немного наклонил голову набок.

Эрни сыграл пьесу от начала до конца, ни разу не заглянув в нотный лист — он уже помнил её наизусть, а его длинные пальцы, наконец, запомнили правильный ритм.

Учитель замер, широко раскрыв как будто остекленевшие глаза.