Училка и Чемпион (СИ)

— Подожди, — я морщусь, пытаясь не поддаваться этому нахлынувшему ощущению тепла. Но надо убедиться, что он понимает, на что вообще соглашается. — Ты вообще осознаешь, куда мы едем? Это не просто семейный завтрак с родителями. Это… это бой без правил. Там тебя с ног до головы закидают вопросами о моём будущем, попытаются выяснить твои "намерения" и в конце, возможно, предложат подписать брачный контракт. Готов ли ты к этому, чемпион?

Мирон, не теряя своего обычного самодовольного выражения, лишь качает головой.

— Кошка, я привык к боям без правил. Это только на ринге всё вроде как в рамках, но спорт — это чуть больше, — пожимает плечами. — Уверен, что справлюсь.

— Ну-ну, — хмыкаю я, поднимая бровь. — Знаешь, это как-то не похоже на поединки в ринге.

— А чем отличается? — Мирон продолжает спокойно доедать свой чизкейк, как будто на самом деле обсуждаем поход в кино, а не визит к родителям, которые только и делают, что тыкают меня носом в моё «несовершенство» на каждом семейном сборище.

— Ммм, — задумываюсь на секунду, — ну, во-первых, моя мама не носит боксерские перчатки, но если бы носила, она бы стала чемпионом мира по критике.

— Слушай, Люба, — Мирон, наконец, ставит чашку на стол и внимательно смотрит на меня, — ты чего так переживаешь? Ты как на последний бой собираешься.

— Потому что для меня это и есть бой! — восклицаю я, поднимая руки. — Каждый раз одно и то же: "Люба, почему ты всё ещё одна? Люба, когда ты устроишь свою жизнь? Тебе уже двадцать шесть, а где дети?" — я передразниваю голос мамы, чувствуя, как внутри всё закипает. — Как будто мой единственный смысл жизни — выйти замуж за какого-то программиста и родить им внуков.

Мирон поджимает губы, но глаза его смеются.

— Так в чём проблема? Скажи им завтра, что ты уже устроила свою жизнь. У тебя ведь уже есть чемпион по боксу. Не программист, конечно, но детей наделает не хуже.

Я замираю на мгновение, ощущая, как щекам вдруг становится тепло, а потом фыркаю.

— Ты и правда хочешь, чтобы я им так сказала?

Мирон наклоняется ближе, его глаза блестят от удовольствия. Он явно наслаждается этой ситуацией.

— Конечно. Это будет весело. — Он наклоняется ближе и его теплое дыхание касается моего лица. — А тебе не надо будет больше знакомиться с программистами.

— Ох, — выдыхаю я, понимая, что этот план слишком авантюрный, чтобы не попробовать. — Хорошо. Но когда мои родители начнут задавать тебе вопросы, что ты делаешь для «устойчивого будущего» и сколько детей ты собираешься иметь, — я повышаю голос в насмешке, — не жалуйся!

— Не буду жаловаться, Кошка, — с ухмылкой говорит Дорофеев и мягко тянет меня к себе. — А если станет совсем плохо, я использую свои боксерские навыки… но не для того, чтобы драться, а чтобы тебя спасти.

Его теплые руки уже на моей талии, и я осознаю, что вновь оказалась в его объятиях. Чувствую, как кожа на щеках снова начинает гореть, и, чтобы скрыть своё смущение, я отвожу взгляд.

— Всё, хватит, — говорю я, пытаясь высвободиться из его объятий, но голос выходит слишком мягким. Тут нас могут увидеть ученики, а мне это совсем не нужно. — Завтра утром в половину восьмого жду тебя на боевом посту.

— Отлично, Кошка, — с усмешкой отвечает, неохотно отпуская меня.

Я поднимаюсь с дивана, чувствуя, как мои ноги немного дрожат. Всё-таки этот Дорофеев умеет выбить из колеи. Я набрасываю свой плащ и собираюсь уходить, но внутри бурлит. С одной стороны, у меня появляется легкая надежда, что с Мироном на своей стороне я справлюсь с родительским натиском. Но с другой стороны, этот завтрак может стать полным провалом — кто знает, что взбредет в голову моим родителям, когда они увидят его. Но, что бы там ни было, я определённо знаю одно: это будет нечто!

27

Утром Мирон забирает меня точно в половину восьмого. Мы едем молча — я нервничаю, а он выглядит совершенно спокойным, будто нас ждёт обычный завтрак, а не встреча с моими родителями, которая явно станет испытанием.

— Расслабься, Кошка, — говорит он, мельком взглянув на меня. — Всё будет нормально.

Я лишь киваю, хотя внутри меня как на поле боя. Вот бы и мне так легко к этому относиться.

Мы подъезжаем к дому моих родителей чуть раньше десяти. Я, в отличие от него, переживаю так, что живот сводит от нервов. Мама с папой явно будут в шоке, когда вместо. И чем ближе мы к цели, тем больше у меня ощущение, что это самая безумная идея в моей жизни.

— Ты ещё можешь сбежать, — говорю я, глядя в окно, стараясь не смотреть ему в глаза. — Еще есть шанс сохранить своё чемпионское достоинство.

— Не могу, — ухмыляется Мирон. — Мы с тобой договорились. И, кстати, я не из тех, кто убегает перед боем.

— Мда, ну готовься, это будет твой самый сложный бой.

Мирон только усмехается, паркует машину у подъезда, и я вдруг замечаю, как его спокойствие меня немного успокаивает. Ладно. Прорвёмся.

— Пошли, Кошка, — он выходит из машины, и мне ничего не остаётся, кроме как последовать за ним.