Учись слушать. Серфинг на радиоволне

Продолжая созидать нашу передачу на «Радио России», Витя Трухан открыл собственную студию в центре Москвы. У него был помощник Шурик, довольно простодушный парень. Как-то Витя отправил его встретить сценаристку на Тверскую. Шурик вышел, ждет, озирается, к нему подходит девушка, заводит разговор.

Он говорит:

– Давайте!

Она:

– Не здесь.

– Витя велел спросить, сколько это будет стоить?

– Двести баксов, – отвечает она Шурику.

– Вы с ума сошли! – вскричал Шурик. – У нас таких денег нету!

– Тогда идите на…

Шурик пришел, рассказывает, все над ним хохочут.

В нашем обиходе появилась иностранная валюта. К этому тоже надо было приноровиться.

В Голландии напечатали мой рассказ «Шар-пилот», и редактор сборника Йоб Айсберг лично привез мне гонорар, сказочную сумму – сто долларов.

Мы их внимательно изучали с Серёней под яркой лампой, читали надпись: «One hundred dollars». В середине в овальной рамочке был напечатан портрет очень симпатичного, в шубе и жабо на груди, господина с двойным подбородком, которого звали Франклин. Слева от портрета красивым почерком собственноручно поставил подпись главный хранитель сокровищ Соединенных Штатов. С другой стороны расстилался сад, сквозь который виднелся дом. У входа целовались двое влюбленных, совсем крошечных, меньше спичечной головки. Респектабельный господин в шляпе стоял под фонарем – мы его разглядели в лупу. В небо уносился шпиль башни с часами. Часы показывали полвторого, и там, в заоблачной вышине, реяла надпись: «In God we trust». Это означало что-то простое и сердечное, типа «Мы надеемся на Бога».

– Ух ты, – ликовал Сережка. – Давай накупим значки и наклейки с изображением качков! Большую фотографию Шварценеггера. А еще я б купил семена гладиолусов и лилий, кактуса, гороха, «чапаевки». Купим и посеем семена красного дерева. У нас вырастет огромное красное дерево, а когда оно состарится, мы сделаем из него стол. Потом выпишем журнал «Здоровье». И купим магнитофончик.

Вот что мне понравилось – магнитофончик!

Мы взяли большую сумку и в приподнятом настроении двинули в специальный японский магазин Sony – на «25 октября» возле Красной площади.

На улице уже стемнело, но магазин был залит ярким светом. Магнитофончиков там – пруд пруди, мы с Серегой выбрали самый лучший, черный, матовый, удлиненный, со встроенными колонками и радио, можно переписать на кассету лучшую из моих передач, а потом сесть и слушать в кругу семьи. Легкий, как пушинка! Хоть в Уваровку с собой бери! Никогда у нас не было ничего подобного. Стоим довольные. И протягиваем им нашего Франклина в шубе. Сережка сумку раскрыл пошире. А продавцы в брусничных пиджаках и кипенно-белых рубашках заявляют:

– Ой, а мы сегодня доллары не принимаем. Идите, меняйте в ГУМ.

Мы в ГУМ, бегом, возбужденные, взволнованные. Я в летчицкой шапке, Серёня – с открытой сумкой пустой. Влетаем: прямо у входа банк и очередь минут на пятнадцать. Мне бросилось в глаза объявление: «Граждане! Не меняйтесь ничем с незнакомцами в очереди!» Что-то в этом духе. И сразу к нам подошла очень милая пара – девушка с молодым человеком, обаятельные, не то что постные лица в окошечке банка.

– Валюту продаете? – спрашивают.

Мы потоптались немного, привстали на цыпочки, переглянулись и говорим:

– Продаем.

– Сколько у вас? – а глаза веселые-веселые.

– Сто долларов, – ответила я гордо.

Главное – у мужчины лицо, на редкость располагающее к доверию. Мне даже захотелось у него спросить, не читал ли он в юности рассказ «Шар-пилот», опубликованный в журнале «Пионер», каким-то ветром занесенный в Голландию…

Тут он возьми и предложи:

– Давайте я вам обменяю – по курсу? Чтобы время не терять.

– По какому? – неожиданно и строго спросил Сережа.

– У нас все как в банке, – успокоил его парень.

Невооруженным глазом заметно – людей-то я вижу насквозь, – что человек он порядочный, надежный. Не подведет.

Ладно, достали нашего Франклина, простились с ним навсегда, парень еще посмотрел на свет, не фальшивые ли, а мы посмеялись с Сергеем – ишь, ты, какой обстоятельный.

Поменялись.

– Все? – спрашиваем.

Он отвечает:

– Все.

Мы обратно в «Соню», бежим, торопимся.

– Где наш магнитофончик?

Нам давай демонстрировать звучание. Мы еще поспорили с Сережкой: я просила поставить мою кассету с Ивом Монтаном.

А Серега:

– Ой, нет, не хочу, чтоб на моем магнитофоне первым зазвучал какой-то Ив Монтан. Поставьте мою Guns N’ Roses.

И нам завели песню «You could be mine…».

Все подтанцовывают, такое пошло веселье. Я тоже, приплясывая, подмахиваю технический паспорт, свой адрес им оставляю, номер телефона – видно, продавцы после расставания следят за судьбой своих товаров, чтоб они попали в хорошие руки.

Серёня опять открывает сумку… Я протягиваю кассирше деньги… А она глядит – так внимательно, и улыбка сходит с ее лица.

– Что-то мне не нравятся эти купюры, – говорит.

Земля качнулась под нашими ногами, все вокруг завертелось, закружилось, лица, люстры, магнитофоны, брусничные пиджаки.

– Деньги-то фальшивые, – заговорили все разом. – Вас обманули. Бегите обратно. Хотя он, наверное, ушел…