Учись тонуть

Вот зачем здесь Пео и ее подруги. Чтобы заменить нас в разговорах и в делах. Чтобы поддерживать в доме жизнь. У зеленовато-бурого чая горький привкус сырых листьев, тепло от него проникает глубоко внутрь.

Мы пьем стоя. Ставя чашку, я не попадаю на блюдце, опрокидываю ее, и коричневая лужица растекается по розовой салфетке.

Глаза Адама воспаленные, покрасневшие. Вдоль линии роста волос появилась темно-розовая сыпь.

— Ты дождись полицию, — говорю я ему, — а я поеду в сиротский приют. Они наверняка там.

Адам качает головой.

— Поеду я. Меня полицейские уже допрашивали, теперь захотят поговорить с тобой. — Он ставит чашку. — Мне нужен адрес.

— Кажется, где-то рядом с больницей в Молепололе? — Я смотрю на Адама в упор, от паники у меня покалывает пальцы. — Или с каким-то миссионерским центром?

Он снова качает головой, тоже не знает. Мы не потребовали точный адрес, просто приняли Теко такой как есть, без лишних вопросов и рекомендаций. Если не считать жалкого листочка бумаги, который мы ей вернули. А ведь я всегда проверяла рекомендации. Английские агентства найма помощников по хозяйству славятся своей надежностью.

Лужайка с кустами тянется от окна до самой дороги, влажно поблескивают деревья. А в Англии миндаль распустил свои бледные лепестки, на поросших травой сырых берегах зацвели примулы. Неужели, очутившись в незнакомом месте, мы забыли о правилах и решили, что здесь они не нужны? Или я так не хотела обидеть чужого человека, что предпочла рискнуть безопасностью собственного ребенка?

— Я ушел. — Адам стоит в дверях. — Пока не говори полиции про Теко. Если выяснится, что Сэм у нее, ее начнут искать, и в прессе поднимется шумиха. Теко может перепугаться и исчезнуть навсегда. Мне надо добраться до нее первым. — Он кривит губы. — Как только мы вернем Сэма, пусть скрывается сколько хочет, мне все равно.

— Как же ты ее найдешь?

— Найду. — Лицо Адама кажется чужим, как мое собственное в зеркале. Веки, прежде плотно охватывавшие глазные яблоки, теперь словно растянулись, и глаза будто увеличились и стали не такими настороженными. Сухая складка между носом и ртом обозначилась отчетливее. Плечи ссутулились за одну ночь. Впервые в жизни я отчетливо представляю, каким он будет в старости.

Меня трясет, несмотря на то что солнце уже раскалилось и бьет словно молотом по темени. Неужели в голове у Адама сейчас творится то же самое, что у меня? Возникающие помимо моей воли образы я пытаюсь вытеснить умилительной картинкой: Теко улыбается Сэму. Но тщетно. Я снова и снова вижу истерзанные трупы с отсеченными конечностями.

— Попрощайся с девочками за меня. — Адам снимает с крючка связку ключей. Их звон вызывает воспоминание: Адам входит в дверь нашего дома в Ислингтоне, бросает ключи и с улыбкой берет Сэма из моих рук. Улыбалась ли я в ответ или мое лицо оставалось напряженным, потому что я провозилась с ребенком весь день, хотя предпочла бы провести его на работе?

Адам приникает ко мне и кладет ладонь на мое плечо.

— Выясни, что знает о Теко Элизабет. Любая подробность может оказаться решающей.

Я иду за ним на веранду. Он сбегает по ступенькам, оборачивается у машины и кричит:

— Попробуй расспросить Меган. И позвони мне.

Меган? Мысли в моей голове мечутся от страха, мне требуется несколько секунд, чтобы вспомнить: Меган попросила своего знакомого найти нам помощницу, и у нас появилась Теко. Значит, Меган поможет. От одного звука ее имени мне становится легче, я вспоминаю ее спокойствие, задумчивый взгляд и добрый голос.

Адам открывает дверцу машины. Даже издалека его рубашка выглядит измятой и пропитанной потом. Шляпу он забыл, во влажном воздухе волосы уже успели прилипнуть ко лбу. Включается двигатель, и машина уносится прочь по подъездной дорожке, разбрасывая во все стороны камни из-под колес.

Глава 23

Ботсвана, март 2014 года

Меган не берет трубку. Непослушными от спешки пальцами я набираю ей сообщение, делая одну ошибку за другой. На кнопках телефона остаются влажные следы. Подбегает Зоуи и обнимает меня за талию, хвастая сиреневыми и зелеными заколками-невидимками на каждой прядке светлых волос. Я никогда не видела, как выглядят волосы Сэма при свете солнца. Мы следили, чтобы его голова была постоянно прикрыта, и на всякий случай ставили его коляску в тень. Местные женщины привязывают младенцев к себе, так еще надежнее. Раскаяние и страх нарастают. Зоуи замирает, уткнувшись лицом в мою юбку.

— Я хочу к Сэму, — приглушенно говорит она. — Где он?

— Папа уже уехал за ним, Зо-Зо. — Мой голос звучит буднично, словно Сэм где-то неподалеку под деревом. Или спит в саду. А может, машет склонившейся над ним няне. Машет так, как он недавно научился, порывисто вскидывая и опуская пухлые ручки.

Зоуи кивает, словно удовлетворившись ответом, вытирает нос тыльной стороной ладони и возвращается на свое прежнее место.

— Смотри, какие у меня семена, мама.