Учись тонуть

Элизабет тянет шею, выглядывая в окно, а потом выбрасывает руку вперед. Указав на деревянную дверь в белой стене, она еще плотнее закутывается в свой шарф. Над дверью крупными красными буквами написано «Продукты». С первой буквы краска потекла вниз, оставив на белом фоне яркую струйку. Элизабет вжимается глубже в сиденье. Я ставлю машину в тень под дерево, и она закрывает глаза, наверное, собираясь задремать. Я перехожу на другую сторону улочки, стучу в дверь и жду. На солнце побелка слепит глаза. Немного погодя девочка с розовой оборкой на воротнике и туго заплетенными косичками выглядывает в окошко на двери. Лязгает отодвинутый засов, и дверь открывается в маленький, плотно утоптанный земляной дворик. Девочка указывает на скамью и встает к стене, рассматривая меня в упор. Тощая, кожа да кости, собака с отвисшими сосками бредет ко мне, но, не дойдя, валится набок и ложится, тяжело дыша. На той же скамейке ждет старуха, она сплела узловатые пальцы на ручке трости и уставилась в одну точку совершенно белыми роговицами. С темных лужиц у наших ног взлетают стаи мух.

Вскоре одна из дверей, выходящих во двор, открывается, и девочка постарше, плотно обернутая в кричаще-яркое оранжево-синее одеяние, манит меня в темный проем. Я указываю на старуху, которая пришла раньше меня, но девочка манит снова.

Щуплый мужчина, сидящий у окна, едва заметен в полутьме комнаты. Здесь пахнет плесенью и немного травами. Перед незнакомцем расстелен плетеный коврик, сбоку от него — кучка пепла, на бетонном полу — черные следы гари. Девочка указывает на стул рядом с мужчиной. Вблизи я различаю его широкое лицо, обтянутое тонкой желтоватой морщинистой кожей. В устремленных на меня раскосых глазах вспыхивает искра узнавания. А я и забыла, что наши фотографии неделями не сходят с экранов телевизоров и газетных страниц. Я собиралась начать с вопроса, знает ли он Джосайю, а дальше действовать по обстоятельствам, но теперь, узнав меня, он может уклониться от ответа, а если виновен — сбежать. Разумнее обратиться в полицию, но дверь уже закрыта, к ней прислонилась девочка.

Пытаясь выиграть время, я кладу на пол перед мужчиной стопку пул. Девочка аккуратно берет купюры и кладет их в железную коробку рядом с его местом. Мужчина, глядя на меня, вопросительно поднимает подбородок.

— Джосайя… — начинаю я и осекаюсь, растерявшись.

Он кивает и, не поворачивая головы, обращается на тсвана к девочке у двери. Пока он говорит, я осматриваюсь. Дощатые полки вдоль стен уставлены пластиковыми баночками, флакончиками, керамической посудой, картонными коробочками с выцветшими красными и оранжевыми этикетками. С верхней полки свисают бусы из сушеных семян. Совсем как те, которые Элис сделала вместе с Теко. Целитель наблюдает за мной, а потом кивает и указывает на змеиную кожу, прибитую к закопченной стене. Кожа высохла и скрутилась по краям, но коралловые полоски все такие же яркие, как в тот день, когда я увидела эту змею живой, ползущей по траве. Наступает полная тишина.

Девочка начинает объяснять:

— Доктор знает о тебе и твоем сыне. Он говорит, что Джосайя приходил с семенами, кожей змеи и другими кожами. Ему был нужен амулет из ваших вещей, — и тихо, будто это само собой разумеется, она добавляет: — Особый амулет, чтобы вашего сына нашли.

Если девочка говорит правду, то я ошиблась. Совсем не так все поняла. Джосайя старался нам помочь. Он ободрал змею, лягушку и ящериц, снял бусы из семян с рогов куду, занял деньги у брата и поехал сюда. А когда получил амулет, отправился домой и чуть ли не ночь напролет терпеливо ждал автобус.

Почему же он молчал в полиции? Впрочем, я знаю ответ, Эстер объяснила мне это несколько месяцев назад. Целители внушают местному населению страх. Джосайя даже пикнуть не посмел. Он боялся мести колдуна за беспокойство, которое могли причинить ему полицейские.

— Как же он действует, этот амулет? Как лекарство? Кто должен его принять?

Сейчас я готова поверить чему угодно, хотя всю жизнь придерживалась научных убеждений. Я до безумия хочу, чтобы амулет вернул нам Сэма. Я обменяла бы на это все, что у меня есть, все мои познания в медицине. Если бы это только было возможно.

Девочка переводит мои вопросы целителю, и тот подробно отвечает ей. Наконец она поворачивается ко мне.

— Этот амулет не принимают внутрь. И он не для того, чтобы его носить. Доктор берет семена и кусочки змеиной кожи и делает порошок. — Девочка переходит на язык жестов и трет кулаком по ладони. — Потом он заставляет этот порошок гореть. Дым уходит вверх. — Она быстро поднимает сжатый кулак высоко над головой и вдруг раскрывает ладонь, широко растопырив короткие пальцы. Вверх и наружу — вот что означает это движение, вон из этой комнаты, из этой деревни, на много миль вперед, далеко в буш. Молекулы распространяются по просторам Африки. Я закрываю глаза и лечу вместе с ними в теплом воздухе.

Солнце светит мне в лицо.

Я дрыгаю ногами и бью руками изо всех сил.