Учитель

Покончив с четвертой пинтой, Эдриан сообразил, что пиво не дает полного расслабления. Требовалось немного больше реальности, живого контакта.

Он вышел из паба и, радуясь свободному вечеру, бесцельно побрел по улицам. У дверей пабов толпились курильщики, собравшиеся, чтобы принять привычную дозу никотина, и Эдриан подумал, что тоже не отказался бы от сигареты. Молодые люди совершали все ошибки, которые сам он повторял сотни раз. Душный летний вечер словно подталкивал к дурным поступкам. Когда воздух переполнен феромонами, запах свежего пота действует безотказно, и плотские радости становятся вполне доступными. Мужчины угощают девушек алкоголем, чтобы те свободнее вступили в разговор; расточают фальшивые улыбки и комплименты, хотя в глубине души хотят лишь одного: найти своего человека, чтобы не заниматься всей этой дрянью каждую неделю, если не чаще.

Эдриан вспомнил, как верил, что Андреа и есть тот единственный человек, не понимая, что она никогда не чувствовала ничего подобного. Всегда знала, что создана для кофе в постели и шикарных дизайнерских туфель. А Эдриан служил лишь ступенькой на жизненном пути, периодом юношеского бунта перед настоящей взрослой жизнью. Он прогнал образ бывшей жены, думать о ней не имело смысла. Она не любила его, значит, и он не должен позволять себе любить ее. Тем более что та Андреа, из-за которой он когда-то потерял голову, безвозвратно растаяла, а пустое место заняла холодная расчетливая стерва. Теперь их связывала лишь одна ниточка: сын.

Оказавшись почти в центре города, Эдриан подошел к тюрьме и остановился возле одного из домов, прежде служивших единым жилищем, а потом разделенных на квартиры. Здание выглядело запущенным, и все же, не посмотрев налево, вы ни за что не догадались бы, что стоите всего в паре сотен метров от тюрьмы, за стенами которой отбывали срок пять сотен мужчин. Эдриан нажал кнопку одного из звонков.

– Здравствуйте, – раздался в переговорном устройстве женский голос.

– Это Эдриан.

Послышался писк, Эдриан толкнул дверь и вошел. Дверь в квартиру оказалась открытой, а на пороге, прислонившись к косяку, стояла сержант-секретарь Дениза Фергусон со стаканом в руке и равнодушно на него смотрела.

– Сомневалась, что когда-нибудь снова тебя увижу… по крайней мере здесь.

– Ожидала приятную компанию? – Эдриан кивнул на короткое атласное вечернее платье.

– Никогда не известно, нужно ожидать компанию или нет, – с горечью ответила Дениза, распахнула дверь настежь и двинулась в гостиную, надеясь, что он пойдет следом.

Эдриан сел на диван и стал смотреть, как она берет с белого комода хрустальный графин и наполняет еще один стакан. Все в комнате было белым, почти белым или каким-то образом напоминало о белом цвете, а Дениза то ли притворялась сердитой, то ли действительно сердилась. Впрочем, какая разница? Эдриан знал, что скорее всего ей тоже безразлично. Все их вечера заканчивались одинаково.

У Денизы были яркие голубые глаза и короткая, почти мужская стрижка. На работе она красила губы в ярко-красный цвет, однако дома обходилась без косметики, что шло ей гораздо больше. Своеобразные отношения, если их вообще можно так назвать, начались примерно два года назад. Соглашение носило неформальный и в то же время сугубо деловой характер. В постель они не ложились с тех пор, как Эдриана отстранили от службы, поскольку обычно встречались после долгого трудового дня. На работе не только не флиртовали, но почти не замечали друг друга. Никакого шушукания по углам и многозначительных взглядов. И не потому, что им было что скрывать, а просто оба не придавали роману особого значения. Так было удобнее. Страсть отсутствовала, а вместо нее, один раз в несколько недель, было формальное совокупление.